— Против, — твердо ответил я, встав между ним и Дирижером. — Он мой, и при всем моем уважении, Александр, я не дам забрать мою добычу.
— Ты же понимаешь, что я бы мог и не спрашивать, — его глаза зажглись синим светом.
— Но вы спросили. Ответ отрицательный, — не отводя взгляд, сказал я.
— Он хочет заглянуть в хранилище! — предупредила Лора.
— А пусть посмотрит, только не больше секунды, — ухмыльнулся я, и мои глаза тоже зажглись голубым светом.
Я знал, что Есенин увидел мое море. Я это почувствовал.
— Ха, — оскалился он. — Занятно. Куда занятнее, чем до этого. — Он выпрямился, свет в его глазах потух, и взгляд снова стал немного отрешенным.
Вокруг нас образовалось пустое пространство, и народ уже начал паниковать. В первых рядах стояли Кутузов с Нахимовым, а также Звездочет, который за сегодняшний вечер постарел лет на десять. За ними держались Островский, Газонов и Дзержинский. Даже Елисеев не смог пропустить представление.
Когда мы прекратили демонстрацию наших возможностей, все как один выдохнули.
— Надеюсь, ты не сдохнешь сегодня, — пожал плечами Есенин. — Будет жалко терять такого забавного парня!
Потеряв ко мне интерес, он подошел к Адмиралу и Генералу, а те быстро увели его к столам с алкоголем.
Как на меня смотрел Звездочет, мне крайне не понравилось.
— Не бери в голову. У этого сумасшедшего, что угодно может быть на уме, — успокоила меня Лора. — Хочешь покажу кое-что смешное?
— Было бы неплохо, — согласился я.
На Александра ушло слишком много сил, и мне хотелось отвлечься.
— Поверни голову и посмотри на выход.
Я посмотрел. И тут же чуть не рассмеялся. Такой страшный и грозный Илларионов трусливо выскользнул через запасной выход и ретировался с мероприятия.
— Вот это уже неплохо. Начинаем войну!
Поздняя ночь. На улице дождь. В больницу несколько часов назад поступил пациент с отравлением. Граф Нарышкин. Ему сделали промывание, и теперь он лежит в VIP-палате. Охрану распустили, чтобы не пугали народ.