Но благодаря тому, что Ваухун постоянно выдавал бунтовщиков, бандиты смотрели на его результаты сквозь пальцы. Из-за этого Ваухун работал, только когда знал, что вскоре мимо него должны пройти обходчики, а все остальное время просто бездельничал.
Когда он увидел посторонних, один из которых освободил его от цепей, Ваухун затаился, желая посмотреть, что будет дальше. Его совершенно не устраивало поражение бандитов, ведь тогда он лишился бы хорошей жизни. Ему не хотелось снова оказаться на улице. Но в то же время Ваухун не собирался помогать бандитам до того, как станет полностью понятно, что они побеждают.
В общем, он решил постоять в стороне, а затем присоединиться к победителю.
Конечно, ему было выгодно, чтобы выиграли бандиты, но больше всего Ваухун ценил собственную жизнь. Вмешиваться раньше времени он точно не собирался, ведь это могло грозить ему смертью.
Так как заключенные были очень слабы из-за постоянного труда и скудной пищи, то неудивительно, что вскоре большинство из них было повержено бандитами. Кого-то убили, но многие оказались просто ранены и не способны сражаться.
Внимательно оценив ситуацию, Ваухун решил действовать.
Самым опасным фактором был здоровяк. Его никак не могли достать.
Ваухун понял, что нужно как-то убрать мужчину или вывести из равновесия, чтобы бандиты смогли добраться до него, тогда мятеж будет подавлен, а Ваухун и дальше заживет хорошей жизнью.
Его взгляд моментально переместился с битвы на стоящую в стороне женщину. Ваухун видел, что двое незнакомцев были близки.
Хмыкнув, Ваухун подобрался к женщине со спины и схватил ее, выкручивая руку назад.
От неожиданности и боли она вскрикнула.
Как Ваухун и рассчитывал, здоровяк моментально отвлекся и обернулся к ним.
Когда Дамиан увидел, что Марианна попала в опасную ситуацию, он на мгновение замер. Ему показалось, что мир вокруг, повинуясь его воле, также остановился.
Сначала он посмотрел на лицо давно уже любимой девушки. Ее глаза были распахнуты, а рот слегка приоткрыт. Казалось, она сама удивлена происходящим.
Затем Дамиан взглянул на заломленную назад руку Марианны. Кожа вокруг грязных пальцев бывшего пленника побелела. Это говорило о том, что хватка слишком сильная. Он был уверен, что на кисти останутся синяки.
Внутри него было все спокойно, но потом, в одно мгновение, ярость вздыбилась, словно шерсть на загривке свирепого зверя. Она забурлила в нем, как лава в вулкане, готовом выплеснуть нестерпимый жар наружу.
Перед глазами все побелело.
Единственное, что видел Дамиан, это широко распахнутые глаза Марианны, в которых проступала боль от неловко вывернутой руки.
Он мог поклясться, что видит ее слезы!
Его губы разомкнулись. Желание зарычать было настолько сильным, что он даже не подумал его сдерживать. Глухое ворчание поднялось из самого сердца и вырвалось из пасти, усеянной острыми зубами, способными разодрать человеческое горло с той же легкостью, с которой рука ребенка рвет простую бумагу.