— Блин, — бормочу я, свешиваясь с кровати и поднимая его. Моё сердце начинает бешено колотиться, когда вижу на экране имя Александрии.
А потом экран потемнел. Телефон перестал звонить. Я пропустил её звонок.
— Чёрт возьми, — сажусь в кровати и выбираю её номер в списке пропущенных звонков, с тревогой ожидая, когда начнутся гудки. Ещё гудок. Ещё один.
— Тристан?
Услышав её голос, испытываю прилив облегчения, вожделения и чего-то ещё, что не узнаю, проходящего через меня. Опускаю голову на груду подушек позади себя и закрываю глаза, с трудом сглатывая.
— Да. Привет.
Некоторое время мы молчим, и я слышу её дыхание. Крепче сжимаю телефон, желая, чтобы она лежала рядом со мной. Но желания — для дураков, а я самый большой из них, так что нужно быть благодарным, что она, по крайней мере, разговаривает со мной.
— Я получила твои сообщения, — наконец заговаривает она.
— И ты действительно позвонила мне вместо того, чтобы тоже написать? — чёрт, разве не глупо было говорить это? Возможно.
— Я хотела услышать твой голос, — колеблется она. — Я только что увидела твои смс. Мы гуляли с Келли.
Чёртова Келли. Вечно вмешивается в мои отношения.
Больше похоже на отсутствие их.
— Мы поужинали и обменялись рождественскими подарками. Она уезжает завтра утром, — продолжает она.
Проклятье, моя девочка осталась одна на грёбаное Рождество. Это невыносимо. Мне нужно завтра же сесть в самолёт и поехать к ней.
— Значит ты проведёшь Рождество в одиночестве, — делаю глубокий вдох. Завтра двадцать второе. Я могу успеть вовремя, если погода будет благоприятствовать, и я смогу найти место в самолёте.
— Со мной здесь Конрад, — слабое утешение. — И мы идём к Стивену на рождественский ужин.
Чёртов Стивен. Хотя я не испытываю к нему ненависти. Он хорошо относится к Александрии. И он наполовину влюблён в Келли, так что мне не нужно беспокоиться о нём.
— Я рад, что тебе есть куда пойти.
— Тристан, в своих сообщениях ты написал то, что имел в виду?
У меня пересыхает в горле.