– Лучше любить и потерять, чем никогда не испытывать любви.
Я стиснула зубы. Я горячо люблю Нану и не хочу грубить ей, но мне не вынести больше ни советов, ни проявлений любви.
– Не имеет значения, – утешала она меня. – Сейчас ты со мной не согласишься, но твое сердце исцелится. И потом, в конце концов, в море еще полным-полно привлекательных рыб.
– Не хочу я других рыб – я хочу Логана! – плакала я, вплотную подойдя к опасной грани, когда могла снова сорваться на крик. – Но я не могу получить его. Я не пришлась ко двору в его мире. И теперь я больше не соответствую собственному привычному миру. Я изменилась.
– Конечно, ты изменилась. Жизнь нас меняет,
– Нана, ты знаешь, что я обожаю твои истории, но сейчас? Ты серьезно? – Я бросилась на кровать, пытаясь сморгнуть слезы, но куда бы я ни посмотрела, все напоминало о
– Я путано пытаюсь тебе сказать вот что: ты должна найти свою собственную среду.
Хм. Мою собственную среду. Я-то
Нана подошла ко мне, нагнулась и поцеловала меня в щеку.
– Теперь тебе надо немного поспать: я давно заметила, что разбитое сердце – ужасно утомительное состояние! Я приду навестить тебя утром, и мы с тобой отправимся на шопинг. Свободная трата денег всегда и неизменно поднимает мне настроение, и, боже мой, – она мельком взглянула на мой календарь с дельфинами, – уже пятнадцатое. Всего лишь десять дней осталось на покупки до Рождества!
Нана вышла, а я стала осматривать свою спальню. Этот дом определенно больше не был моей средой, если вообще когда-нибудь ею был. Моя комната теперь казалась мне детской и глупой, украшенной воспоминаниями о глупых, разбитых мечтах.
Я спрыгнула с кровати, подлетела к постерам Логана и стала сдирать их со стен и рвать на мелкие кусочки, что вскоре усеяли весь пол, как конфетти. Лобстер залаяла и попыталась схватить их зубами.
– Поди прочь! Вон! – прикрикнула я на нее и сразу почувствовала себя виноватой, когда она выскользнула из комнаты с поджатым хвостом. Теперь мне было хорошо знакомо это чувство.
Я схватила маленькую фигурку Чейза Фальконера, оторвала ее от ленты и запустила в дальнюю стену. Фигурка пролетела через всю комнату, ударилась о стену и упала прямо в мусорку – прекрасный бросок прямо в корзину, сделанный девушкой с разбитым сердцем. Я распахнула свой платяной шкаф, содрала постер с дверцы и затоптала его ногами. Затем содрала постеры с китами и протестными надписями, комкала их и кидала в мусорку, где уже лежали обрывки постеров и фигурка Зверя. Затем туда же полетел календарь – то был дерьмовый конец года, что принес мне одни разочарования, а в будущем меня ничего не ожидало. Я содрала последний постер – фотографию величественной «Сиренки» – и смяла ее в большой ком.
Комната сразу стала чище, и в ней как будто стало больше воздуха. И больше пустоты – совсем как у меня внутри. Я чувствовала, что моя душа опустела, остались лишь сожаления. Вот их было с избытком.
Но тут же идея поднялась пузырем из мрачных глубин депрессии, куда я погрузилась. Я вдруг поняла, благодаря чему я почувствую себя гораздо, гораздо лучше. Я точно знала, что мне делать.
Я схватила телефон – нужно было немедленно сделать важный звонок.
Глава 37
С чистого листа
Я изучала свое лицо в зеркале ванной комнаты, пока чистила зубы. Глаза у меня казались немного припухшими в бледном свете раннего утра, но не так уж сильно, учитывая, что я почти не спала. Большую часть ночи я потратила на телефонные звонки, укладывание вещей в чемоданы и ссоры с родителями.