Тихоня

– И выкинь эти гребаные жуткие туфли. Купи себе какие-нибудь шпильки.

– О’кей.

– Нет, я имею в виду: сними их. Немедленно.

Я неохотно нагнулась и сняла свои тенниски и носки. Стоило мне выпрямиться, как Силла выхватила их у меня и швырнула какому-то проходившему мимо работяге, приказав, чтоб тот немедленно отправил их на помойку.

От ярости я ловила ртом воздух. Но когда Силла воззрилась на меня, изогнув бровь, я изобразила жестами, как закрываю рот на замок, поворачиваю в замке ключ и выбрасываю его. Дьявольская улыбка зазмеилась на губах Силлы, и она одобрительно кивнула.

– Следуй за мной, детка, – сказала она, повернулась кругом и заспешила к следующему павильону.

Я шла за ней, осторожно ступая по гравию, которым был засыпан весь двор студии. «Ведьма!» – орала я мысленно, пока шла рядом с нею, спотыкаясь и выслушивая ее приказы и предупреждения.

– Если ты выведешь его из себя, ты уволена. Если ты позволишь наброситься на него папарацци или фанатам, ты уволена. Если я замечу, что твои брови опять заросли после того, как ты их сделаешь в салоне, ты будешь тут же уволена. Если ты ему позволишь обжираться и напиваться – ты уволена: мы еще не отсняли все сцены, где он без рубашки, и мне нужно, чтобы его пресс был рельефным и идеальным.

Глава 13

Проклятые шпильки

Косметолог в белом халате и перчатках из латекса изогнула бровь, глядя на меня, и предупредила:

– Если мадам не может перестать кричать, то нам придется попросить мадам покинуть наше заведение – другие клиенты салона беспокоятся.

– Это больно! – взвизгнула я.

Проигнорировав мои слова, она положила еще одну лопаточку горячего воска на нежную кожу моих ног.

Я пыталась сохранить мужество, но, когда она резким движением содрала восковую полоску, я не смогла подавить визг боли: казалось, вместе с волосками они сдирали с меня кожу заживо. Я желала амнистии, желала уведомить ООН об этом виде пытки, поскольку тут явно имело место грубое нарушение прав человека.

«Женщина должна быть готова к страданиям ради красоты», – твердила я слова Наны про себя, надеясь, что эта мантра поможет мне пережить создание моего нового образа, или, как я начала мысленно его называть, «мой пятничный Армагеддон».

– Если мадам перестанет вздрагивать и моргать, пока я выщипываю, то мы сможем закончить брови куда быстрее. Здесь очень много длинного волоса, который надо, э-э, подрезать. – На сей раз в руках косметолога было орудие пытки под названием пинцет.

К тому времени, когда косметолог закончила скоблить мою кожу по всему телу тем, что она называла «нежным ароматическим отшелушиванием ороговевших частиц», а я называла «грубым посыпанием песком и гравием с ароматом ванили и последующим натиранием ими», я сдалась: сопротивление было бесполезно. Я скатилась до хнычущей, дрожащей твари. Но зато я была тварью дрожащей с гладкой, почти лишенной волос кожей и бровями, что выгнулись идеальными арками над моими глазами, проливающими потоки слез, так что мне казалось, что Силла это одобрит.

Следующим этапом было омовение всего тела. Иногда я мыла свою машину на автомойке в городе – так вот, это очень похожие процедуры. Потоки воды обрушились на меня с восьми сторон – сначала такой холодной, что хотелось кричать, потом обжигающе-горячей, потом снова ледяной.

– Остановитесь, пожалуйста, я вам расскажу все, что вы хотите знать. Пощады! Я сдаюсь! – напрасно кричала я ледяным белым кафельным плиткам.