Тихоня

– Я никогда не переодевался в женское, Роми! – сказал он и бросил в меня шелковым чулком.

Этого оказалось достаточно, чтобы я споткнулась и потеряла равновесие.

Когда я купила больше, чем мы могли унести, Зеб наконец-то объявил, что мы закончили.

Я застонала от облегчения и снова надела свои любимые кеды. Пока мы ехали обратно домой, я мечтала о том, как лягу, задеру вверх свои гудящие ноги и буду потягивать из большой бутылки холодненькую воду или сок. Но мне это, похоже, не светило – Нана встретила нас у входа, подмигнула Зебу со значением и повела меня на длинную веранду, которая опоясывала наш дом.

– Настало время научиться красиво ходить. Надень туфли, пожалуйста, – скомандовала она.

– Я уже в туфлях.

– Это, – Нана указала на мои удобные кеды, – не туфли. Это спортивная обувь. Надень шпильки, пожалуйста.

Ворча, я надела туфли с каблуками-стилетами. Нана велела Зебу положить мне книгу на голову. Ему пришлось это делать еще пятьдесят семь раз в течение следующего часа, когда Нана приказала мне ходить на шпильках туда-сюда по веранде, а потом садиться в кресло и подниматься на ноги – и все это проделывать, удерживая равновесие и проклятую книгу на голове.

– Это поможет тебе держать осанку, – повторяла Нана. – Голову не опускать, подбородок не выпячивать, грудь вперед, живот в себя, задницу втянуть.

Время от времени она награждала меня острым тычком под плечи или хлопком по заднице своей тростью с рукояткой, инкрустированной жемчугом. Я была благодарна ей за то, что она колотит меня всего лишь тростью, а не ходунками.

– Не шаркай ногами, Роми, скользи. Плыви, как лебедь. Я сказала, как лебедь, а не как утка!

В конечном счете они были удовлетворены, или, возможно, поняли, что это безнадежный случай, увидев положение дел своими глазами. Они оставили меня в покое вместе с горой пакетов и моим новым лицом. Я закрыла входную дверь за Зебом и тут же скинула стилетоподобные туфли с ноющих ног, ворча про себя, что носить высокие шпильки – это современная версия бинтования ног, как это делали в Китае. Затем я вспомнила, что буду делать завтра и кого увижу. Если усталые и стертые до волдырей ноги – это цена, то такую цену я готова заплатить. И, пожалуй, мне лучше поработать над тем, чтобы прекратить вздрагивания и хныканья, потому что завтра я окажусь в киностудии на птичьих правах, и тогда мне не позволено будет высказать вслух ни единой жалобы, ни единого выражения собственного мнения. Силла Свитч сказала мне об этом прямее некуда.

Я, хромая, пошла в гостиную и рухнула в ближайшее кресло. Оно также оказалось удобнейшим – огромное отцовское кресло, совершенство с подголовником, выдвижной подставкой, на которую удобно класть вытянутые ноги, и встроенным массажером. Я нажала на необходимые кнопки на пульте управления и вздохнула с глубоким удовлетворением, когда кресло приподнялось и удлинилось, и стало баюкать мое измученное тело и кровоточащие ноги.

Меня навощили, отполировали, выщипали мне лишние волоски, окрасили, сделали мне загар, мелирование, стрижку, укладку, маникюр, педикюр, пропарили, сделали пилинг, маски и натерли увлажняющим кремом. Я теперь могу стоять и даже ходить на высоченных шпильках. Я стала более загорелой, белокурой, а моя кожа – более гладкой и нежной. И я совершенно измучена. Прямо сейчас я хочу больше ничего не делать сегодня, а выпить чего-нибудь и посмотреть повтор «Лузеров» на Нетфликсе.

Но тут я услышала, как ключ поворачивается в замке входной двери, и поняла, что все мои планы пошли прахом. Папа дома.

Как только он вошел в гостиную, он заметил, насколько я преобразилась.

– Розмари? Что это ты с собой сделала?

– Это называется новый образ.

Э-эх, к черту все, лучше сразу выложить ему новости.

– Это для моей работы на каникулах. Завтра я начинаю работать на съемках фильма «Зверь: Звезды», – сказала я.