Зашторить окна никто не потрудился – слугам не до этого было, мне тем более. В лунном свете, которым наполнена спальня, лицо Дантоса кажется чересчур бледным. Его взгляд блуждает по моей шее, и я точно знаю, что привлекло внимание герцога Кернского… Он разглядывает шрамы. Увы, эти отметки слишком красноречивы, отпираться бессмысленно.
Дантос нервно сглатывает, взгляд скользит вверх и замирает на моих губах. Кажется, ничего не происходит, но… я схожу с ума окончательно.
Не могу! Я безумно соскучилась по простому человеческому теплу. Я хочу прижаться к Дантосу, узнать вкус его губ. Я хочу. Его. Всего. Сейчас!
Я приподнимаюсь, чтобы вновь обвить его шею руками, но вместо этого оказываюсь в крепких объятиях. Ладони упираются в широкую мужскую грудь. Опять дыхание на моей щеке и поцелуй в губы – такой желанный, но такой осторожный…
Мир перестаёт существовать. Но мне плевать на мир. Мне плевать на все запреты и правила. Я хочу его, Дантоса. И точно знаю – герцог Кернский противиться не станет.
Я проснулась первой. Осторожно вывернулась из кольца его рук, соскользнула с постели и, стараясь не шуметь, отправилась в ванную. Ноги, несмотря на продолжительный отдых, ощутимо дрожали, губы горели. Эта слабость и этот жар были приятными, и бессознательная улыбка – лучшее тому подтверждение.
Кожа не просто хранила запах Дантоса, она им пропиталась. Это было… нет, не странно, а как-то очень естественно и даже правильно, но… это всё-таки лишнее.
Я дождалась, когда прогреется вода, и осторожно спустилась по ступенькам. Сегодня ощущения, которые дарили струи воды в массажной зоне, были не такими яркими, как вчера.
Мыло, шампунь, пушистое полотенце… Бальзам для тела, который случайно обнаружился в шкафчике с банными принадлежностями… Гребень и попытка вспомнить, каково это – жить с гривой до бёдер…
Я не торопилась.
Нет, я не боялась выйти и взглянуть в глаза герцогу Кернскому. Я ничего не боялась. Просто пыталась решить, как быть дальше.
Жаль, в голове царила невероятная пустота. Вернее, мне думалось лишь о том, как ладони Дантоса скользят по моему телу, как его губы касаются моих, как он преодолевает призрачный барьер, чтобы… Ох, я солгу, если скажу, что мне понравилось.
Да, солгу. Потому что слово «понравилось» не подходит. Это было не просто хорошо – волшебно. Совсем не так, как с Ластом.
Видимо, слишком долгое воздержание сказалось, ну и пребывание в драконьей шкуре, которое обострило ощущения…
В любом случае, думать о чём-то кроме близости с Дантосом не получалось, а сидеть в ванной до скончания веков не хотелось совершенно, поэтому я завернулась в полотенце и вышла в спальню.
Комната тонула в золоте утреннего солнца, а герцог Кернский, вопреки моим надеждам, не спал. Он лежал, закинув руки за голову, и смотрел в потолок.
Услышав стук двери, повернулся. На красивом аристократичном лице не отражалось ничего. То есть вообще ничего. Кроме полного, абсолютного спокойствия.
А ещё он молчал! И за это я была особенно благодарна, хотя прекрасно понимала, что молчание продлится недолго.
Я не рисовалась, не красовалась, не кокетничала. Просто приблизилась, обошла кровать, сбросила полотенце – влажное оно, увы – и скользнула под одеяло. И тут же очутилась в плену… Блондин навис сверху, одарил долгим пристальным взглядом и потянулся к губам.
Я не возражала.