– Там, – кивает таксист на площадь. – Сказала, что скоро вернётся.
– Жди нас.
Выхожу, ища её взглядом.
На площади огненное шоу, какие-то аниматоры. Толпятся люди. Раздражённо пробираюсь между ними в поисках Мары. Зачем она сюда пошла? За основной площадкой представления открытый фургон. Мара возле него. Подхожу ближе: задняя часть фургона превращена в клетку, за прутьями медвежонок. Медвежонок уже достаточно взрослый, наряжён в клоунский костюм.
Мара сидит перед ним на корточках, взявшись руками за решётку.
Тебя в детстве в цирк не водили?
Закатываю глаза:
– Мара…
– Не мешай.
Встаю у неё за спиной.
– Иди сюда, – протягивает она ему руку.
С опасливым жалобным рычанием медведь приближается, переваливаясь, и тыкается носом ей в ладонь.
– Ты чего делаешь?! – шикаю на неё, дёргая за локоть. Её кисть вылетает из-за решётки. – Отгрызёт!
– Я знаю, что делаю. Не мешай.
Она кладёт ему руку на морду. Он, словно засыпая, ложится к решётке, втыкаясь в неё своим кожаным крупным носом. Мара ведёт рукой под его тугим ошейником. Шерсть там заметно вытерта. Откуда-то в её второй руке появляется тонкий стилет.
И я осаживаюсь от удивления. Я итак немного опасаюсь этой сумасшедшей, а оружие в её руках придаёт мне дополнительного тонуса.
Закрыв ладонью глаза медведя, Мара уверенным движением вдавливает тонкое лезвие до упора ему под ухо. Да, там, как и у людей, должна быть щель между костями, но попробуй попади! Тем более при такой шкуре, жировой прослойке и густой шерсти. Её стилет втыкается как горячий нож в кусок масла. Медведь даже не вздрагивает.
Вытирает о шкуру медведя оружие, прячет его в свою сумку.
– Ты убила чужого питомца. Зачем?
– Это эвтаназия. Ему было уже пора.