— Пряностями, — ухмыльнулся Димак.
Последовала долгая пауза, и я понятия не имела, почему судья так завис. Подумаешь — пряности. Было бы чему удивляться. Да их в каждой десятой лавке — мешками.
— И что женщина?.. — спросил Кроу, наконец.
— Пришла ко мне ночью, заплатила золотом. Вот только ведьма она и обманщица, ваша честь. И золото это — проклятое. Я его в сундук положил, а через пару недель увидел, что там пусто. Только осенние листья. Пригоршня осенних листьев.
— Занятная история, — протянул судья. — Заплатила золотом, а потом это золото украли? А причем тут женщина?
— В том-то и перец, ваша честь, — с досадой протянул Димак, — что не украли. У меня всё на десять замков запиралось. И собаки вокруг дома — как волки. Пропало это золото. Одни сухие листочки остались.
— Колдовство? — деловито спросил судья.
— Колдовство, — с отвращением ответил Димак.
— Когда, говорите, это было? — судья снова заскрипел пером, записывая показания.
— В начале осени. Наверное, в конце первой недели сентября.
Мне в щелку было видно, как судья резко вскинул голову, посмотрев на Димака, но сразу же опять уткнулся в свои записи.
— А что женщина у вас покупала? — спросил Кроу, обмакивая перо в чернила.
— Всё, что женщины обычно покупают, ароматическую древесину, — хмыкнул Димак и начал перечислять загибая пальцы: — алое, кедр, лимон, апельсин, корень розы и ириса, и ещё листья розы. Меня сразу это насторожило…
— Что именно? — спросил судья мягко, словно подталкивая допрашиваемого к откровенности.
— Что ей понадобились листья, — пояснил Димак. — Обычно женщины, которые хотят кого-то приворожить, просят розовые лепестки. А этой понадобились листья. Листья!.. — с отвращением бросил он. — Поймала она меня на этих листьях! Ведьма!..
— Сколько она вам задолжала? — спросил судья.
— Двадцать золотых.
— За траву и кору? — удивился Кроу.
— Что бы вы понимали в женских штучках, господин судья…
— Вы правы, понимаю не слишком много, — согласился тот. — Но пытаюсь. Прочитайте и распишитесь, — он придвинул к Димаку исписанный лист бумаги.