Свиток 1. Дворец семи звезд вана Лу

22
18
20
22
24
26
28
30

Третий дядя покачал головой:

— Я слышал, что ее нельзя снять снаружи. И это серьезная проблема, не можем же мы тащить на себе весь труп целиком.

Они вдвоем осматривали тело вдоль и поперек, а я, поняв, что труп позволяет им дергать себя за руки и ноги и не проявляет никакого недовольства, постепенно расслабился. Похоже, никакой опасности не было, и я спросил:

— А если мы снимем броню, что станет с телом?

Толстяк не задумавшись ни на секунду ответил:

— Понятия не имею. Но в крайнем случае разложение ускорится и тело быстро сгниет.

— Но, раз он дышит, значит, пока жив, — сказал я. — Не будет ли это убийством?

Услышав это, Толстяк чуть не упал от смеха:

— Мой младший товарищ, тебе нужно иметь четкое идеологическое мышление, если уж взялся грабить могилы. Эти древние аристократы и ваны отнюдь не невинные люди, их руки обагрены кровью простого люда. Если мы вытащим его отсюда живым, то его все равно расстреляют, как врага китайского народа. Тебе не надоело беспокоиться о всякой ерунде? Займись чем-нибудь полезным.

По-своему Толстяк был прав. Пока эти двое с головой погрузились в исследование нефритовой брони, я решил осмотреть гроб, вдруг там есть что-то ценное.  Порылся в погребальном инвентаре и обнаружил, что на дне был толстый слой чего-то, похожего на змеиную кожу. Я вытащил горсть этой странной субстанции и спросил:

— А это что?

Третий дядя рассеянно уставился на мою находку, обнюхал ее и сказал:

— Похоже на человеческую кожу. Наверно, он ее сбросил, как змея.

С отвращением я выбросил это обратно:

— Блядь, у него какая-то кожная зараза? Там же так много этой кожи!

Дядя усмехнулся:

— Не говори ерунды, это старая кожа, которую он сбросил. Каждый раз, когда она сходила, он становится моложе. Если прикинуть по ее количеству в гробу, он так линял пять или шесть раз.

Я решил, что это омерзительно, еще и похоже было на змеиную кожу, воодушевление пропало. А тем временем Толстяк вскричал:

— Есть! Нашел!

Мы собрались вокруг и увидели кончик золотой нити, продетой в нефритовые пластины и соединяющей весь доспех. Я был удивлен: