— Повторюсь: я не твой хозяин и не господин. Называй меня просто: Доулсон, — опёрся он на спинке сиденья. — Мы ведь подружимся. Со временем.
— Поняла, — кивнула Лилиан.
— Есть хочешь? Сомневаюсь, что те скряги с аукциона накормили тебя как следует.
— Я хорошо пообедала, — склонила голову суккуба. — Благодарю.
— Ладно. Только не говори потом хозяину, что я не предлагал, а то он с меня шкуру спустит.
— А кто ваш хозяин, Доулсон? — осторожно спросила Лилиан. Она почувствовала, что толстяк любил поболтать, да и вопрос не такой и сложный, ведь тот сам упомянул о своём хозяине.
— Высокородный. Мудрый. Уважаемый демон. — смотрел тот в окно кареты. — Тебе он понравится, — повернулся к ней Доулсон и натянул улыбку.
Лилиан промолчала. Она имела в виду совсем другое: к примеру, к какому роду тот принадлежит. Это бы сказало ей больше чем стандартные эпитеты, которыми слуги описывали своих господ.
— Мм. Хозяину понравится то что на тебе надето? — задумчиво спросил толстяк. — Я совсем не понимаю его вкусов.
— Если вы расскажете о нём подробнее, возможно, я смогу определить.
— Поверь, Лилиан, это невозможно. — хмыкнул Доулсон. — Тут либо повезёт либо нет. В общем, переодевать тебя смысла не вижу, лучше уж преподнести в том же виде, что и отдали с аукциона. В случае недовольства господина скину вину на организаторов, хе-хе, — расплылся он в улыбке.
— А вы довольно прозорливы. Использовать аукционный дом как цель агрессии и недовольства, — Лилиан даже улыбнулась в ответ. Довольно занимательный этот толстячок.
— Опыт, дорогая, опыт. — снова повернулся он к окну и принялся рассматривать пейзажи. — Я, кстати, впервые в столице.
— Серьёзно? — немного удивилась суккуба.
— По-твоему я похож на вруна? — повернулся он к ней.
— Нет. Простите.
— Да не трясись ты так. — спокойным тоном ответил Доулсон. — Лучше расскажи: что здесь что. — указал он жирным пальцем в окно кареты.
Лилиан без дополнительных вопросов приняла на себя обязательства борт-проводника или же гида и принялась отвечать на вопросы толстяка о том или ином здании, памятниках и особо выделявшихся архитектурных строениях, коих в Барбасе хватало.
— Это памятник в честь одного из царей. Звали его Люций. Говорят, он провёл реформирование экономической системы, казнил несколько родов, замешанных в махинациях. Примирил враждующие кланы.
— Кто такой Люций я знаю, — отозвался Доулсон. — Лучше расскажи, что это за здание?