Нет, это не страховая компания. Какая-то фирма по охране недвижимости. Но какого черта здесь делает этот автобус? Нашел где остановиться! Если судить по цвету, обычный, рейсовый из Лос-Анджелеса, и название на боку, как и положено, вот только пункта назначения не видно – там висит табличка «ЗАКАЗНОЙ». А кто там, внутри, через грязные окна и не увидишь. Впрочем, у него самого окна не чище. Филип Мейсон хотел было просигналить, но вместо нужной кнопки нажал рычаг стеклоочистителя. Дворники заработали, и через мгновение он понял, что поступил правильно. Через лобовое стекло он наконец различил с полдюжины унылых детских физиономий – три черненькие, две желтые и одну белую. На переднем сиденье автобуса угнездилась пара костылей. Вот те на!
Радиоприемник не унимался: «Это мы построили для вас вашу неприступную крепость, ваш замок. По ночам наши охранники стоят на всех входах, а там, где их нет, заборы поверху защищены шипами колючей проволоки. Агентству “Твердыня” служат лучшие из лучших! Наши специалисты – бывшие полицейские и отставные офицеры морской пехоты».
Конечно! С тех пор как нас вышибли из Азии, недостатка в головорезах у них нет. Ага! Автобус дает сигнал к отправке! Медленно тронувшись, надеясь проскочить на парковку, как только автобус отойдет на достаточное расстояние, и краем глаза заметив на заднем окне автобуса табличку с названием компании-нанимателя (какой-то фонд «Сообщество Земли»), Филип Мейсон мигнул фарами автомобилю, который двигался вслед за автобусом, дескать: пропусти! Увидев, что тот согласен, Филип надавил на газ, но тут же затормозил. Проезд, ведущий на парковку, пересекал калека, инвалид, азиат-подросток, вероятнее всего вьетнамец, – с усохшей ногой, согнутой в колене и подвязанной к бедру. Широко раскинув руки, мальчик поддерживал равновесие, ухватившись за края алюминиевых ходунков, от которых к его телу и ногам тянулись многочисленные ремни.
О, слава богу, с Гарольдом не все так плохо!
Въезд на парковку охраняют темнокожие. Мысль о том, что он мог бы переехать юного калеку прямо под дулами их автоматов, бросает Филипа в пот. Желтый – это почти что черный, только еще лучше. Цветной всегда придет на помощь цветному.
Думать о помощи! И в такое время? Лучше заткнуться!
«Вам не придется бояться за своих детей, – продолжало мурлыкать радио. – Бронированные автобусы станут ежедневно забирать их от ворот вашего дома и доставлять в школу, которую вы для них выбрали. Ни на секунду они не останутся без присмотра ответственных, заботливых взрослых».
Судорожно вихляясь и подскакивая, мальчик-калека наконец пересек въезд на парковку, и Филип смог тронуться вперед. Охранник разглядел на ветровом стекле его машины стикер с логотипом компании и, нажав кнопку, поднял полосатый красно-белый шлагбаум. Потея сильнее, чем обычно (он страшно опаздывал, хотя и не по собственной воле, но и понимая это, ощущал, как на него накатывало смутное чувство вины за все, что произошло сегодня, – от взрыва бомбы в Балтиморе до захвата Бали коммунистами), Филип осмотрелся. О черт! Все битком забито! Ни одного свободного местечка, куда бы он мог быстро припарковаться без посторонней помощи. Теперь придется втискиваться, подавая то назад, то вперед, выгадывая и выигрывая по паре дюймов.
«Ваши дети будут играть в залах с кондиционированным воздухом, – обещающе продолжало радио. – И в любое время, если им понадобится врачебная помощь, врач будет под рукой. Двадцать четыре часа в сутки, цена минимальная!»
Это хорошо для тех, кто в год заколачивает сотню тысяч долларов. А для большинства эти «цены минимальные» – настоящий грабеж! Мне-то это отлично известно! Так что, никто из охранников не собирается мне помочь? Выходит, нет – все вернулись на свои посты!
Обуреваемый яростью, Филип Мейсон опустил боковое стекло и принялся отчаянно жестикулировать, стараясь привлечь внимание охранников. Воздух ворвался в салон автомобиля, Филип тотчас же закашлялся, а из глаз его брызнули слезы.
Нет, эта атмосфера не для него!
«А теперь – полицейские новости», – произнес диктор по радио.
Один из охранников повернулся в его сторону, и его физиономия, не отягощенная маской, выразила… удивление? Презрение? Как еще мог он отнестись к этому белому, который даже дышать простым воздухом не может и сразу сбивается на кашель? Охранник, вздохнув, направился к машине Филипа.
«Слухи о том, что в долине Санта-Инес солнце так и не встало, лишены оснований, – проговорило радио. – Я повторяю». И радиоприемник снова проговорил ту же новость, но голос его был заглушен ревом самолетных двигателей, донесшимся из-за облаков. Филип сунул руку в карман и выудил оттуда пятидолларовую бумажку.
– Найдите местечко и припаркуйте мою машину, – сказал он, протягивая деньги охраннику. – Я – Мейсон, менеджер денверского отдела. Опаздываю на встречу с мистером Чалмерсом.
Едва успел договорить, как приступ кашля вновь согнул его пополам. От едкого воздуха защипало горло. Он представил, как слизистая поверхность горла затвердевает, покрывается роговой оболочкой и начинает шелушиться. Если по работе придется чаще, чем обычно, ездить в Лос-Анджелес, придется покупать фильтрующую маску. И черт с ним, пусть считают меня неженкой. Он же видел, пока сюда ехал – не только девицы теперь носят маски.
Радио забормотало о немыслимых пробках, задушивших дороги, ведущие на север.
– Сделаем! – проговорил охранник, ловко сворачивая долларовую бумажку в трубочку, словно крутил косяк. – Не волнуйтесь. О вас спрашивали.
И он кивнул в сторону неоновой рекламы, сверкающей над вращающейся дверью и желающей всему миру веселого Рождества от лос-анджелесского бюро Федеральной службы спасения.