— Проблемы есть всегда. Всегда, запомни это. Кто бы, или что бы там ни разговаривало с хирлайцами через посредство этой машины, оно уже знало о нас, причем немало. Единственный способ предотвратить убийство, это не говорить Маннингу о том, что ты сегодня узнал. Но, поступая так, ты должен быть абсолютно уверен, что со стороны хирлайцев не существует никакой угрозы. Именно сейчас все зависит только от тебя одного.
Райнасон нахмурился. Он знал, что Мальхомм прав — остановить Маннинга будет чрезвычайно трудно, если только то, что он рассказывал о стремлении этого человека к власти, было верным. Но, с другой стороны, мог ли он быть абсолютно уверенным в том, что хирлайцы действительно так безобидны, как это кажется? Он вспомнил успокаивающее прикосновение разума Хорнга к своему, спокойствие, которое в нем обнаружил, что-то наподобие самопожертвования… Но, с другой стороны, он также помнил страх, истошные мысленные визги и тот внезапный взрыв ярости, который коснулся его сознания.
Молчание прервала Мара:
— Ли, я думаю, что тебе следует доложить обо всем Маннингу.
— Почему?
Ее лицо помрачнело:
— Я не знаю точно… Но… когда я отсоединяла провода телепатера, Хорнг так смотрел на меня… Тебе когда-нибудь приходилось пристально смотреть ему в глаза? Это ужасно: этот взгляд невольно заставляет вспомнить, как они стары, и как сильны в то же время. Ли, мускулы на лице этого создания такие же крепкие, как руки у большинства мужчин!
— Он только смотрел на тебя? — спросил Райнасон. — И ничего больше?
— Только смотрел. Но эти глаза… Они так глубоки, так наполнены чувствами… Обычно их не замечаешь, потому что они глубоко расположены в глазницах и постоянно находятся как бы в тени., но оказывается, что они просто огромны! — Она запнулась, и в растерянности помотала головой. — Я не могу точно объяснить, что это такое. Когда я обошла его с другой стороны, то обнаружила, что его глаза все время внимательно следят за мной. А сам он был совершенно неподвижен — казалось, что живыми были только глаза. Но они меня очень напугали. В них было гораздо больше, чем просто…, нет, они не просто смотрели, в них была не просто заинтересованность — они были живыми.
— Это еще не доказывает, что хирлайцы могут быть опасными.
— Да, я действительно не могу утверждать, что они опасны. Но они просто… как бы это точнее выразить… Они не так пассивны, как об этом можно судить по их внешнему виду. По крайней мере, с такими глазами…
— Хорошо, — согласился Райнасон. — Я представлю Маннингу полный отчет, и пусть он сам решает.
Он поднял телепатер и повесил на плечо. Мара встала, стряхивая налипшую на ноги пыль.
— А что вы станете делать, если Маннинг вдруг решит, что имеется достаточно оснований, чтобы уничтожить всех хирлайцев? — необычным для него серьезным тоном спросил Мальхомм.
— Я его остановлю, — ответил Райнасон. — Он здесь пока еще не губернатор.
Мальхомм снова продемонстрировал свою сардоническую улыбку.
— Возможно, пока нет… Но если тебе будет нужна помощь обратись к Богу. В книгах ничего не говорится о внеземных цивилизациях, но нет сомнения, что эти аборигены — творения Бога, как и мы сами. Да и я всегда готов проломить пару — другую черепов, если в этом возникнет необходимость. — Он повернулся и, сплюнув в пыль, добавил: — Или просто для того, чтобы размяться.
После обеда Райнасон зашел к Маннингу. Тот сидел в своем кабинете, просматривая отчеты. Как только он начал рассказывать о распоряжениях, которые получил Теброн, то сразу же обнаружил, что опасения Мальхомма были обоснованы.
— Что говорила о нас эта машина? — резко спросил Маннинг. — Почему хирлайцам было приказано уклоняться от контакта с нами?
— Потому что мы — воинственная раса. Смысл сказанного заключался в том, что если хирлайцы откажутся от выхода в космос, они будут иметь приблизительно пять тысяч лет, прежде чем мы обнаружим их.