На улицах гетто дул нормальный холодный ветер. Май-кал добрался до здания позади академии и постучал в дверь, зацепившись ногами за порог, чтобы его не сдуло.
Ему ответил человек. Герберт Герберт.
— Майкал! Входи. Я слышал, что ты сегодня вернулся.
— Я навещал отца и мать. Они хотели взглянуть на меня. Я думал, у них уже не будет такой возможности.
— Что ты привез?
— Половина груза — серебро, а половина — трава, которая сойдет за табак. Я не курильщик, поэтому не знаю, хороша она или нет. Я потерял скафандр и иглострел в путешествии.
— Ты выглядишь отлично.
— Я не добился большой выгоды, — сказал Майкал.
— Нет такой вещи, как выгода. Ты добился всего, и даже больше.
Майкал улыбнулся.
— Входи и садись, — сказал ученый.
Они направились к камину и сели в кресла перед огнем. Герберт Герберт взял трубку. Он задумчиво зажег ее и посмотрел на Майкала.
— Что можешь ты сообщить из того, что представляет научный интерес?
— Я обнаружил людей, совершенно безумных, но живущих в мире и не голодающих. Я нашел и других, которые мне больше понравились, но над ними господствует колония теллурийцев, утратившая все свои былые знания. Они сражаются при помощи пик и стрел.
— Затерянные колонии встречаются очень редко.
— Та, про которую я говорю, долго не протянет. Я об этом позаботился. Я, пожалуй, потерял покупателя. Но найдутся другие.
— Ты полетишь снова?
— Я только начинаю учиться. Я учусь чувствам, которые возникают по поводу фактов. Некоторые чувства не совпадают с фактами. Я хочу знать, будем ли мы когда-нибудь жить в мире. Я хочу знать, не деградируем ли мы и не впадем ли в безумие.
— Не каждое общество нам подойдет, — сказал ученый. — Вспомни матриархию Ладза. Экономика, основанная на каннибализме. Там не существует ни мысли, ни любви — ничего, кроме жесткой системы, составленной из угрюмых людей, идущих к вымиранию. Система функционирует прекрасно. Нет ни голода, ни войн, ни старости, ни проблемы перенаселения. Мы сами можем решить, какую систему мы выберем для себя.