Тысяча и одна ночь

— Пошла вон. — рычу, не отрываясь от парочки. Моя рука до белых костяшек сжимает запястье девушки. Отшвырнув её от себя, затягиваюсь никотином ещё раз до боли в ребрах, до чёрной ряби в глазах. Блядь, что за на хрен? Почему сейчас я хочу всех убить, всех до единого? Готов руки этого пидора сломать, которые посмели обхватить её талию. Наконец это блядство заканчивается. Пигалица берет очередную порцию алкоголя и выпивает залпом до дна. Затем улыбаясь камикадзе что-то шепчет ему на ухо, встаёт с дивана, а вслед за ней помутневшим взглядом встает Марко. Оба спускаются. Руслана больше не взглянула на меня. Кивком головы показываю Александру, чтобы следовал за ними. И он знает, что нужно делать, если будет перейдёна грань. И не дай Бог, она перейдет. Стерва ответит мне за этот слюнообмен, за каждый взмах ресницами в сторону других мужчин, я ей устрою «сладкий». Отдельная расплата её ждёт за улыбку подаренную этому долбоебу. Предвкушение, смак-только это меня сдерживает. Смотрю на шикарную пятую точку малышки, в паху отдаёт болью дымящийся член. Отменный, вкусный зад, который я с удовольствием опробовал не единожды. Ее манящая киска и сладкая попка взяли мой ствол и яйца в свой сладкий плен. К моим тридцати годам ни одной женщине этого не удавалось, то что с лёгкостью получается у гадины. Распаляет, держит неугасающий к себе интерес. Без притягательного запаха не могу найти себе места, а в ее присутствии эрекция в боевой готовности. Хочу её всегда, везде, на постоянной основе. И мне нещадно мало. Не успеваю излиться в неё, как думаю об очередной позе, и каким толчком буду погружаться в мягкую плоть. Мне нравится следить за ней, когда она думает, что никто её не видит. Всё, что она делает удивляет, заводит. Забросил все дела, бизнес. В голове каша. Спасибо Артему, прикрывает меня перед отцом, который звонит без конца и его гудки остаются не отвеченными. Ни о чём не могу думать, слушать. Только она, её сладкая влажная девочка и невероятный волнующий секс. Я словно заведенный обдолбанный маньяк, подсевший на высший сорт героина. Встаю, опираясь локтями о перила. Глотаю крепкий виски. Наблюдаю, как плавными изгибами тела, волной прогибается её спина. Раньше я бы не обратил на неё внимание, не мой типаж. А сейчас всё сфокусировано на её бёдрах, соблазнительных грудях. Болт дёргается в штанах в направлении малышки. Вижу как Марко, пытается залезть своим языком ей в рот, охрана подрывается к ним. Жестом руки их останавливаю. Его спасает то, что она уворачивается от поцелуя. Хрусталь хрустит в руках, превращаясь в мелкие осколки стекла. Сжимаю остатки стакана в кулак, острые шипы вонзаются в ладонь. Представляю, что это хрустят кости партнёра. Боль не отрезвляет, ничего не чувствую. Сжирающая ревность поглощает последние капли разума. Сегодня решил нажраться, забыться. Отпустить себя, потому что ни черта не понимаю, что со мной творится. При мысли, что нужно отпустить девчонку, оторвать от себя, сдержать данное обещание, внутри всё переворачивается, протестует, окутывает мрачная тоска. Ещё этот долбаный отрицательный тест выбил из колеи, который я выдумал неожиданно, лишь бы оставить Лану возле себя. Дожился, блядь, я и манипуляция беременностью. Оборжаться и не встать. Если бы мне полгода назад, кто-нибудь об этом сказал, собирал бы выбитые зубы. Это, как чёрное и белое, плюс и минус. В этих вещах я очень осторожен, без резинки никого не трахал, никогда. Воспитывать детей не было в моих планах. А тут вон, как изголяюсь ради чужой жены и её манящей девочки. Хотя тут уже дело не только в одной похоти, соглашаюсь сам с собой.

Поцелуи в губы вообще для меня были чужды. Обмен слюнями и бактериями излишними. Слишком брезглив, не доверяю. Но в случае с ней всё пошло не так, словно, по мне отравляющий вирус пустили и не остановится уже никак. О сочных губах с первого дня грезил.

Когда охрана сообщила, что Лана в клубе и направляется к нам, заливаю в себя полный бокал виски, сажаю девушку на колени буквально, отшив несколько минут назад после пресного отвратного траха. Закрываю веки, имитирую поцелуй. Чёрт меня за ногу дёрнул, но мне хотелось её живых эмоций, реакции. Чуть не подавившись рвотным позывом, целую чужие губы, почему-то испытываю ощущение чего-то неправильного, что делаю большую ошибку. Открываю веки. И, о да, сука. Я упивался кайфом, потемневший янтарный, лихорадочный блеск говорил очень убедительно. Девочка дико ревнует меня. Бальзам на душу. И только поэтому я терплю этот фарс, который она играет для меня внизу на подиуме с самоубийцей. Хоть бы его пожалела. Со спины ко мне подходит Алессандро, смотрит на окровавленную мою ладонь. Поднимает бровь, скалится.

— Максимилиан, успокойся. Нужно обработать руку.

Никак не реагирую, молчу.

— Твой красноречивый взгляд кричит всё сам за себя. — продолжает вещать партнер.

— И что он кричит? — цежу сквозь зубы, сильнее сжимаю руку в кулак. Сука, как я хочу, что бы меня сейчас никто не трогал. За исключением одной стервы.

— Мы всё поняли ещё в ресторане, что это девочка твоя.

«Моя» — всего три буквы этого слова приносят наслаждение. И даже, если эта пигалица не поймёт придётся вдолбить ей это в маленькую голову. Будет моей до тех пор, пока не отпущу. И навряд ли это произойдёт скоро.

— И?

— Марко подыгрывает ей.

— Пора заканчивать представление, иначе за себя не ручаюсь. Марко потом вообще ничто не сможет сделать.

В следующий момент, у меня сигарета изо рта чуть не выпала. Обомлел. Руслана, взяв за руку Марко, идёт в сторону выхода. Девочка почувствовала себя бессмертной? Показываю Виктору на Лану. Тот понимает меня без слов, идёт в их направлении. С остервенением тушу сигарету, трясёт от негодования. Пи*дец, убью обоих. Иду к чёрному выходу.

— Максим, не дури, — поняв серьёзность ситуации, прокричал вдогонку Алессандро. Спускаясь по лестнице, на мой мобильный поступает звонок от охраны. Виктор.

— Да.

— Максимилиан Ростиславович, мы их упустили. Руслана Александровна в спешке села к мистеру Конте в машину. Они вместе уехали в сторону города.

— Тогда какого хрена вы ещё не едите за ними? — проорал в трубку. — Бегом за ними, и что бы волоса с неё не упало. Отключаюсь. Колотит от гнева. Я этому гандону все табло расхреначу, всю оставшуюся жизнь улыбаться, как дебил будет. Набираю на сотовый Марко, звонок переходит на автоответчик. Ещё раз звоню, тишина. Нервы сдают, со всей силы швыряю телефон в стену, ударившись он разбивается вдребезги. Что ты творишь, детка? Бью кулаком по мраморной колоне. Удар, еще один удар. Все это время серьезно наблюдавший за мной Алессандро подходит ближе.

— Максимилиан, ты меня пугаешь. Из-за какой-то бабы такая истерика.

Лучше бы он молчал. Удар в его челюсть, а потом в нос приносит удовлетворение. Пятерней стискиваю кадык на горле, бью кулаком в рыхлый живот Алессандро. Кровь с поломанного носа течет по руке.

— Заткнись, и слушай сюда внимательно. Найди мне этого мудилу. Даю тебе тридцать минут. Иначе, никакого договора не будет, а с ним и поставки товара. — шиплю ему в ухо. Отпускаю урода, вытираю руку о его сорочку. — И да, она не обычная баба. Она моя. А за своё, я вам всем хребты сломаю. И на отца не посмотрю. У тебя осталось двадцать восемь минут, адрес знаешь.