Он знает, что делать.
Я бы восхитилась его мастерством и уверенными движениями, если бы не знала, что наблюдаю за работой мясника. Когда он закончит с бесом, наверняка добьёт и меня.
Не издавая ни звука, я наблюдаю, как Морок с поразительной жестокостью расправляется с телом так, что месиво из плоти и костей под конец мало напоминает то, чем оно было. Я сосредотачиваюсь на его маске. Стискиваю пальцами тонкий кинжал, решая вогнать его противнику в шею, если он подойдёт и наклонится достаточно близко.
Рубящие движения Морока замедляются. Он поворачивает голову. Заметив меня, он широкими шагами приближается. Я продолжаю держать глаза широко распахнутыми, чтобы улучить удобный момент. Если я потеряю сознание, то для меня всё будет кончено. Глаза слезятся, а земля подо мной качается, словно на волнах.
Кажется, я всё-таки теряю сознание на какие-то секунды, потому что неожиданно слуга Тени оказывается прямо надо мной, нависает, закрывая солнечный свет широкой спиной. Он дёргает в сторону мою руку, которой я зажимаю бок, силясь остановить кровотечение. Его чёрные кожаные перчатки кажутся удивительно холодными при соприкосновении с моей кожей. Я шиплю на него, пока тот прикасается к ранам, а как только он опускается на колено, выхватываю кинжал и пытаюсь вогнать ему в шею.
Он блокирует, даже не глядя.
Просто поднимает вторую руку и перехватывает, до боли сжимая мою кисть. Несколько проклятий вперемешку с кровью льются из моего рта, когда Морок бьёт моей рукой о своё колено, мои пальцы слабеют, и я невольно выпускаю последнее оружие.
Морок что-то ищет в своей одежде. Насильно заталкивает мне в рот какие-то травы, я силюсь выплюнуть, но он зажимает мне нос и вливает горькую жидкость. Я пытаюсь закричать на него. Но мои брыкания никак не беспокоят слугу Тени. Он зажимает мне рот.
– Жуй, – приказывает он.
От его жуткого голоса, больше похожего на низкое, вибрирующее эхо, у меня мурашки ползут по спине. Я надеялась, что он меня добьёт. Но, видимо, для каких-то ритуалов живая я ему гораздо полезнее. А это ещё хуже.
19
Я прихожу в себя, но не открываю глаза. Пытаюсь вспомнить, когда и как я отключилась, а вспомнив о встрече с бесом и Мороком, концентрируюсь на своём теле, надеясь, что все его части при мне.
Первое, что я чувствую, – это твёрдую землю под боком. Ощущаю её прохладу даже сквозь плед, на котором лежу. Второе ощущение – это боль. Не во всём теле, скорее в спине, животе и боку. Третье – кажется, у меня затекли руки. Не понимаю, как это произошло. Неловко перекатываюсь на спину: сверху я укрыта шерстяным покрывалом, из-за чего путаюсь в обилии ткани. И только после открываю глаза.
Голубое небо местами затянуто облаками, утреннее солнце приятно греет, а ветер хоть и прохладный, но не сильный. Я на какой-то поляне с редкими деревьями. Моргаю, прислушиваясь к журчанию воды, скорее всего, совсем близко река. Неожиданное шуршание и звук шагов заставляют моё тело моментально напрячься. Бок снова отзывается ноющей болью, и я судорожно выдыхаю.
Мне даже не приходится искать источник шума, как Морок оказывается рядом и нависает сверху быстрее, чем я успеваю скосить взгляд. Я задерживаю дыхание, вжимаясь в землю, и разглядываю его маску. Это не тот Морок, которого я помню с нападения на мой родной дом. Тот носил маску ворона, у этого же словно череп оленя. Его легко узнать по тонким отросткам, где должны быть рога. У чёрно-золотой маски Морока они совсем короткие и не мешают капюшону его плаща скрывать голову. Я стискиваю зубы, а слуга Тени ничего не говорит, просто смотрит. Я не знаю, что ему от меня нужно, хочу поднять руки и отогнать его прочь, но не получается. Сбрасываю покрывало, чтобы взглянуть, что не так.
Он меня связал. И не просто связал кисти, а стянул вместе мои руки до самых локтей. Запястья стянуты туго, предплечья чуть слабее, но из такого не вывернешься, а перереза́ть путы я буду долго даже с острым ножом.
Я с возмущением вновь смотрю на Морока.
– Да как ты сх-м… – я начинаю хрипеть, горло сухое, а язык вялый и неповоротливый. Набираю слюны, чтобы сглотнуть и повторить свой вопрос.
Морок хватает меня за одежду на груди и медленно тянет вверх, заставляя принять сидячее положение, а после сует к губам бурдюк. Он не предлагает, а практически пихает горлышко мне в рот, заставляя запрокинуть голову и выпить воды. Та льётся по подбородку, но бо́льшую часть я всё-таки успеваю проглотить.
– Да как ты смеешь? – не так зло, как бы мне хотелось, но всё-таки говорю я.