Василий Никич жил в деревне недалеко от Книна. Там жили и многие его сторонники. Я домчал до деревни менее чем за час – в Сербии теперь расстояния маленькие, хотя по местным меркам считается далеко.
У него был дом, по нашим меркам – дом огромный. Дело в том, что в Сербии много домов, построенных не на одну семью, а на несколько – это «задруга» называется. Сербы – они хоть и христиане, а переняли многие мусульманские привычки, в том числе, и жить одним домом на несколько родственных семей – в Каире, например, так же живут. Но Василий жил в этом доме один, разве что сторонников принимал…
Кто такой Василий Никич – это я тоже выяснил. Типичная карьера для девяностых – партия, потом чета, потом приватизация и бизнес. Понятно, что много крови, много грязи, была у него и судимость. На склоне лет – он задумался о великом, о сербском, присоединился к правым. Приобрел вес в правых кругах, потому что он на самом деле воевал, а не как некоторые.
Интересно, почему мне он кажется морально чище, чем большинство из тех правильных и рукопожатных политиков, которых принимают в Брюсселе и с которыми не брезгует ручкаться сам бундесканцлер?
Вопрос, верно?
Меня остановили – несмотря на темноту, машин было достаточно, и я понимал, что оружия у них тоже достаточно, и что они в любой момент могут направиться или в Белград и там начнут убивать – или к албанской границе. Там вообще нет проблем – подъехал к мосту и тра-та-та. С той стороны с ответом не замедлят.
Позвали Василия, он вышел. Он был трезвый, оружия при нем не было. По крайней мере, на виду, в то время как у других – было
– Добродошли – поприветствовал он меня
– Добродошли – ответил машинально я – знаете уже?
– Не здесь… зайди в дом.
Мы пошли в дом. Сначала прошли через мощеный кирпичом двор… мне это напомнило дом, где жил в свое время Дудаев… на Льва Толстого, я это до сих пор помню, как и многое другое. Ночь, все из кирпича, и забор и даже на земле кирпич, вооруженные люди, отблеск пламени из костра. Не хватает только подвала с тюремными камерами, где сидят заложники, на деньги от выкупа которых кормят боевиков. Я участвовал в переговорах по освобождению еще до второй войны, знаю как все это…
Бросился в глаза мужчина у костра – он плакал, не скрываясь, на него старались не смотреть, рядом с ним никого не было
– Кто это?
Никич понизил голос
– Это родной отец Ани. Мой брат Милан
О как!
– Он пьян?
– Для него – нет, просто выпил немного.
– Я могу с ним поговорить?
– Поговори, сделай милость. Я уже не могу.