Иностранка

– Нет, благодарим вас, сударь, но это лишнее, – тут же выпалила Маша, понимая, какой будет конфуз, если офицер приведет их домой, да еще с пирожными. – Мы сами дойдем, тут недалеко.

– Что ж, дело ваше, – прищурился Невинский, еще раз осматривая храбрую темноволосую девчушку с яркими глазами и вновь отмечая, что никогда не видел подобной насыщенной синевы глаз у кого бы то ни было. И добавил: – И ступайте побыстрее домой, барышни. Пока вас не хватились.

– Спасибо вам, мы пойдем, господин Невинский, – сказала Машенька, нахмурив лобик и потянув за собой сестру. Девочки, взявшись за руки, быстро поспешили по дороге, а Михаил, проводив взглядом их маленькие фигурки в дорогих платьях, развернулся и направился обратно в кондитерскую, чтобы вновь купить сладости сыну и жене, с которыми не виделся уже несколько лет, поскольку только на той неделе получил увольнение со службы. А сейчас направлялся в московскую усадьбу тещи, у которой гостили Надежда с Сашей.

Девочки пробрались обратно в сад, спрятавшись в маленьком боскете, уселись на траву и, развязав коробку, начали с упоением поглощать пирожные. Лиза, набив рот и облизывая пальчики, довольно произнесла:

– А все же хороший он, этот господин Невинский. Уж очень мне понравился.

– Да, – кивнула Машенька, также откусывая от большого пирожного с ягодами. – Как он вовремя появился, когда собаки чуть было нас не покусали.

– Мне кажется, он очень добрый и положительный. Вот бы мне такого мужа, – увлеченно добавила Лиза.

– А по мне, так он в мужья совсем не годится, – сморщив носик, сказала Маша.

– Отчего же? Он такой смелый, собак не испугался, и очень добрый, раз пирожные свои нам отдал.

– Потому что он вовсе некрасивый. А я хочу найти мужа по любви. И полюбить я смогу только красивого молодого человека, никак иначе, – сказала важно Машенька. – И обязательно, чтобы он умел красиво говорить и одеваться по моде. А этот, что ж, в форме офицерской зеленой. Фу. Да и некрасив лицом.

– Неправда это. Он вполне приятный, – сказала в защиту Невинского Лиза.

– Ничего-то ты не понимаешь, Лизок. Любить можно только красивых, с ними жить приятнее, я так думаю. А этот смотрит так строго, словно провинились мы. Нет, мне его взор совсем не понравился…

Глава II. Фрейлина

Санкт-Петербург, Зимний дворец,

1789 год, Декабрь, 20

В очередной раз оправляя платье, Машенька медленно поднялась по беломраморной лестнице дворца в сторону комнат императрицы Екатерины Алексеевны. Все последние дни девушка очень волновалась из-за своего нового звания придворной фрейлины. Именно благодаря отцу, который занимал высокое положение в окружении императрицы, Машенька неделю назад получила это место. Поначалу пообещав ее отцу устроить Машу фрейлиной к юной жене Александра Павловича, своего внука, императрица вскоре поменяла решение и надумала оставить миловидную и сообразительную девушку при себе. Так как цесаревна Елизавета, едва увидев Машеньку и позавидовав красоте девушки, почувствовала в ней соперницу и дала про нее нелестный отзыв императрице, надеясь, что восемнадцатилетнюю прелестницу Озерову удалят от двора. Но государыня весьма ценила отца Машеньки, Кирилла Петровича, и потому решила более внимательно присмотреться к девушке. Оттого оставила ее пока в списке своих личных фрейлин.

Машенька уже несколько дней жила в Зимнем дворце, где у нее была хоть и маленькая, но все же своя комнатка, в то время как некоторым придворным приходилось ютиться по несколько человек. И девушке казалась привлекательной такая жизнь. В доме отца и матери на улице Л. было скучно. В последний год в небольшом особняке Озеровых обитали только Маша да слуги. Родители постоянно находились на службе в Зимнем дворце и часто ночевали там же. Старший брат девушки, Сергей, служил адъютантом при генерале М, в лейб-гвардии, и безвылазно жил в казарме.

За прошедшие годы судьба немилосердно обошлась с четой Озеровых. Их малыш Константин умер в младенчестве. А четыре года назад от оспы скончалась Лизонька, и теперь, Маша и Сережа были единственными наследниками Озеровых. Матушка после смерти Костеньки не решалась рожать и все время твердила, что более не сможет пережить подобного удара. Когда в двенадцатилетнем возрасте умерла Лиза, Анна Андреевна вообще слегла от потрясения и горя. Все опасались за ее здоровье, но, к счастью, через два года она вроде бы поправилась, однако ее сердце с того момента стало давать сбои. Доктора констатировали у Озеровой сильное нарушение ритма и велели ей поменьше переживать. Чтобы убить время и меньше вспоминать о так рано и трагично ушедших детях, Анна Андреевна попросила императрицу, которую хорошо знала еще с девичества, дать ей место при дворе. Екатерина Алексеевна обещала помочь, и спустя год Анна Озерова перебралась во дворец и стала одной из фрейлин жены наследника престола, цесаревича Павла. Озерова приглядывала за детьми Павла Петровича наравне с двумя другими фрейлинами Марии Федоровны, жены Павла Петровича, и была весьма довольна своими новыми обязанностями. Здесь, в Зимнем дворце, Машенька могла видеться с родителями ежедневно и по нескольку раз, чему несказанно радовалась.

Едва Маша приблизилась к покоям императрицы, ей навстречу вышел граф Зубов, новый фаворит царицы Екатерины Алексеевны. Молодой, красивый, наглый, вспыльчивый и пронырливый, Платон Зубов смог завоевать сердце императрицы очень быстро. Платону было всего двадцать два года, и стареющая шестидесятилетняя императрица не чаяла в нем души. Обожание Екатерины Алексеевны было так велико, что даже всемогущий князь Таврический-Потемкин опасался за свое, казалось, непоколебимое положение у трона императрицы.

Впервые за многие годы владычества в Российской империи Потемкин почувствовал в Зубове соперника, и не только в телесном плане, но и в безграничном влиянии на государыню. Платон же, видя пылкие чувства Екатерины Алексеевны и ощущая свое превосходство, вел себя дерзко, надменно и вызывающе, зная, что государыня простит ему все его «шалости и причуды», как она ласково высказывалась о крайне нелицеприятных поступках молодого графа Зубова. Однако вызывающее, а порой хамское и высокомерное поведение молодого человека не могло не вызвать у старой знати и приближенных императрицы неприязни и даже ненависти. Оттого Платон всего за несколько месяцев фавора сумел нажить себе очень влиятельных и опасных врагов. Но это вовсе не беспокоило его, ибо он знал, что под опекой государыни ему нечего опасаться.