– А если я солгал?
Я подхожу ближе. Встаю напротив и опираюсь поясницей о маленький металлический столик, потому что на диване сложено уже почищенное оружие и присесть там негде.
– Тогда капну тебе своей крови в воду или вино. Смотря что ты пьёшь. Или, если хочешь, можешь слизать прямо с пальца, – я знаю, что принцессе, наверное, такое не стоит говорить своему Назари, но провоцировать друг друга – это наш обычный способ общения.
– Я пью вино. – Он делает вид, что не слышит мою последнюю фразу.
Молча жду, пока Рушан ставит кубок рядом со мной и начинает снимать шёлковую рубашку. Перевожу взгляд с его глаз на тело, только когда он небрежно кидает предмет одежды на соседний стул. Наполовину раздетый, он остаётся стоять в метре от меня. Мне трудно игнорировать широкие плечи, крепкие мышцы рук, стоит просто захотеть, и я смогу коснуться его рельефной груди. Но теперь, впервые увидев его без рубашки, я могу рассмотреть длинный, хоть и аккуратный шрам, тянущийся от локтя до кисти на левой руке. Шрам на рёбрах под грудью, и ещё небольшой под ключицей справа. Отметины, оставшиеся от ран, которые он не пожелал залечить кровью целителей. Свежую рану он промыл, но не перевязал. Я критично осматриваю порез, понимая, что его бы не мешало зашить.
– Значит, всё-таки соврал, – киваю я, не удивлённая этим.
Нахожу короткий кинжал на ближайшем стуле. Вытаскиваю из ножен, надрезаю указательный палец и уже собираюсь выдавить кровь в вино, как Рушан перехватывает мою руку. Он сам подходит ближе, наклоняется и слизывает кровь, стекающую по пальцу. После его языка я чувствую мягкие губы, замирающие на моей ране, из-за чего ту начинает пощипывать.
По телу проходит такая сильная волна дрожи, что Рушан прекрасно это замечает. Он лишь немного отстраняется, наблюдая за тем, как заживает мой порез, а я смотрю на его тело. Как тает синяк на рёбрах и медленно стягивается рана на плече, однако старые шрамы уже никуда не исчезают. Напряжение между нами почти осязаемо растёт, и я уверена, что кахари тоже это чувствует. Он смотрит на мои губы, которые я не вовремя облизываю, нервничая. Перевожу взгляд на крепкую грудь и, не сдерживаясь, касаюсь пальцами кожи на его животе. Теперь вздрагивает Назари, а его мышцы сокращаются от моего прикосновения. Я смелею и кладу всю ладонь, а Рушан подаётся вперёд, подходит вплотную и упирается руками в столик по краям от меня.
– Уходи, Ойро, – шепчет он мне в шею. – Уходи в свою комнату и запри дверь на замок.
– Хочешь, чтобы я ушла?
– Я хочу никогда не выпускать тебя отсюда.
Сказанные слова огнём растекаются по коже. Рушан приподнимает меня за талию, полностью сажая на столик, а сам встаёт очень близко между моих колен. Его губы двигаются по моей шее вниз к ямке ключицы, я откидываю голову назад и впервые с тихим стоном зову его по имени, отчего мышцы на его руках напрягаются.
– Беги, Ойро, пока я не сделал что-то, чего не должен. – Рушан нехотя отстраняется, чтобы заглянуть мне в глаза, его голос такой хриплый, каким я никогда его не слышала.
Я чувствую, что ему тяжело даются эти слова, но он предоставляет мне последний шанс всё остановить, если я пожелаю. Однако я знаю, что пришла не только из-за его раны, но и ради ответов.
– У меня это впервые, – честно признаюсь я, наклоняясь вперед и касаясь губами его кожи под ключицей.
Рушан на мгновение замирает, а потом тихо смеётся. Этот смех я готова слушать вечно. Назари наклоняется ближе, выдыхая мне в губы:
– О, Небеса! Как тебе удается ляпнуть что-то такое, от чего хочется сразу перенести тебя на кровать.
Моё лицо вспыхивает. Хочу, чтобы именно это он и сделал, но говорю другое:
– Тебе нравлюсь я или… Айла?