– Если не получится мечом, ты всегда сможешь убить каиданского принца, пнув в его голову камень, – усмехаясь, комментирует Рушан, глядя в направлении улетевшей головы.
Я хмуро окидываю незваного зрителя взглядом. Мне немного стыдно, что он видел этот несдержанный порыв. А ещё хуже, если видел, как я колотила чучело. Лупила, игнорируя все его наставления и уроки.
– Как насчёт живой мишени? – интересуется кахари, когда я направляюсь к следующему чучелу.
Хотя вряд ли это был вопрос. Не дожидаясь моего согласия, Рушан берёт деревянный меч и преграждает путь. Назари тоже переоделся в льняную чёрную рубашку и свободные штаны. Закатал рукава, обнажая предплечья, а волосы оставил полураспущенными, лишь собрал сзади в пучок верхние и боковые пряди, чтобы они не падали на лицо.
– Ну, так как, принцесса? – Он насмешливо подкидывает меч в руке и ловит его.
Я атакую без предупреждения, но кахари всё равно готов. Успеваю заметить оранжевый отблеск огня факелов в его серых глазах, прежде чем он с лёгкостью уклоняется. Мне бы хотелось, чтобы противник оборонялся или нападал, потому что то, с какой лёгкостью Рушан изворачивается, уходя от моих ударов, выводит меня из себя.
– Контролируй свою злость. – Он отводит вначале один мой меч, потом другой, разбрасывая мои руки в стороны.
Я оказываюсь полностью открытой. Будь это настоящий бой, противник бы уже меня убил. Рушан не использует привычный сарказм и не насмехается. Он сосредоточен, спокойно делает шаг назад, оставляя мне место для новой атаки.
– Нет ничего плохого в адреналине, но направляй его, – противник уходит в сторону, – контролируй!
Раздражение вновь заполняет моё сознание. От первого моего меча Рушан уклоняется, но второй ему приходится блокировать.
– Немного лучше, – скупо хвалит он. В ответ выкручивает моё лезвие и обрушивает на меня своё оружие, но я успеваю ему помешать.
– Адреналин может помочь увеличить силу, улучшить внимание и реакцию. – Кахари вновь опускает меч, я блокирую удар, но соперник делает неожиданную подсечку по ногам, и я оказываюсь на плотном песке. – Но только если ты управляешь собой.
Вскакиваю и ещё несколько раз безрезультатно атакую, пока Рушан вновь не опрокидывает меня, отчего я больно ударяюсь плечом.
– Ты будешь падать до тех пор, пока не прислушаешься к моим словам.
Поднимаюсь. И зная, что это не пустая угроза, пытаюсь делать, как говорит наставник, направить энергию в нужное русло. Не сразу, но мои удары становятся более продуманными, тело словно само вспоминает наши занятия, и я чередую техники, чтобы запутать партнёра. Уголки губ Рушана иногда дёргаются в намёке на улыбку, когда он не успевает отклоняться и ему приходится отбивать мои атаки. Но кахари явно этого недостаточно, ведь он бросает в меня словами, словно лезвиями.
– Почему тебя так волнуют сладкие речи каиданского принца? Нравится слушать его голос? Или, может, нравится, когда он называет тебя грозовой ночью?
Подтекст, вложенный в эти вопросы, почти оскорбителен, и я вновь совершаю ошибку, бросаясь на противника с очевидной атакой. Рушан выбивает оба меча из моих рук, оставляя меня безоружной. Предпринимаю попытку ударить его кулаком в лицо, как он сам учил. Однако он выше и прекрасно видит мой манёвр. Я ни разу не ответила ему словесно, губы кажутся такими тяжёлыми, а горло сухим, у меня нет сил обернуть своё раздражение в слова.
Кахари мог бы сейчас упереть мечом мне в грудь и положить конец этому жалкому подобию поединка, но он принимает новые условия игры и сам отбрасывает своё оружие в сторону, готовый к рукопашной.
Я вновь нападаю первой, Рушан легко отбивает удары, ладонями перенаправляя траекторию моих кулаков. Я удачно бью противника по ноге прямо под коленом, и впервые он теряет равновесие, но успевает схватить меня за одежду. Мы вместе валимся на песок. Оказываясь сверху, я трачу последние силы, чтобы нанести ему удары в лицо. В таком положении его рост не является помехой. Рушан ладонями перехватывает вначале один удар, а сразу за ним и другой. Сжимает пальцы вокруг моих кулаков, не выпуская. Я дёргаю руки несколько раз, пытаясь освободиться, а когда не получается, просто обмякаю. Остатки злости тлеют внутри, уступая место пустоте.
– Ойро.