— К чему ведешь, Реутов? Вы чего бестолковитесь⁈ Бегом в барак! — Заорал Панасыч на остальных пацанов, которые заметив, что сержант госбезопасности больше не дышит им в спину, тоже решили постоять.
Детдомовцев моментально как ветром сдуло. Тем более барак был уже рядом, бежать недалеко.
— В общем…Я немного разбираюсь в боксе. Совсем чуть-чуть. Но хотел предложить… Давайте пару часов в день мы с ребятами будем заниматься самообучением. На всякий случай. Товарищ Молодечный обозначил конкретно, что других он в свою группу не возьмет. Но пацанам не помешает научиться каким-то простым вещам.
— В боксе? — Шипко прищурился, изучая меня как картину. Прямо выискивал взглядом что-то в моем лице. — Интересно…откуда у тебя такие познания? В детском доме научился? Думаю, вряд ли.
— Почему Вы Бернесу…то есть Либерману подобных вопросов не задавали? Он, между прочим, тоже имеет кое-какие навыки. Это видно было в момент схватки с товарищем Молодечным. У Марка, конечно, весьма своеобразный стиль, но он однозначно имеется. Почему это у Вас не вызвало подозрения?
— Потому что о Либермане я знаю все. И да, навыки он имеет. Поживи на Одесской улице. Не тому научишься. О Либермане знаю, о Разине, о Михалькове, о всех остальных. А вот о тебе… — Шипко наклонился и ткнул меня пальцем в грудь. — О тебе, Реутов, я не знаю ни черта. Почему-то твое личное дело находится под особым контролем руководства. И ситуация эта с Зайцевым…Может, ты его не убивал. Хорошо. Согласен. Но что-то там было… что-то было… И тут вдруг бокс?
— Да нет никакого секрета. — Я пожал плечами, мол, скажите тоже ерунду. — Один из пацанов в детском доме показал. Говорю же. Совсем немного знаю. Исключительно для начального уровня.
Сказать честно, врал без особого напряга и с самого начала знал, что прокатит. Как Шипко проверит? Да никак. В том детдоме, где раньше был Реутов, народу до хрена. За неделю, которую я там провел, понял одну простую вещь — никому вообще нет дела до воспитанников. Пожалуй кроме нескольких подростков. За ними реально приглядывали. Но там были дети слишком крутых родителей, типа дочки Тухачевского. А обычные детишки на хрен никому не вперлись. Не поедет же Панасыч в Свердловскую область, чтоб выяснить, знает кто-нибудь из парней бокс или нет. С телефонной связью пока тоже не особо задалось. Да и кроме того, мне кажется сам директор детского дома не обладает подобной информацией. Чисто по времени, как вид спорта, бокс уже должен быть и, если я не ошибаюсь, он достаточно популярен. Могла ли в реальности сложиться ситуация, которую я сейчас заливал Шипко в уши? Могла. Почему нет? В детдом привозили не только мелких, но и вполне взрослых детей. Поэтому — реально мог найтись среди них какой-нибудь боксер.
— Ммм…Ну, хорошо. А от меня что хочешь? — Шипко явно остался доволен тем фактом, что я не начал кочевряжиться, ссылаясь на свою особенность. Что ответил на вопрос, который он задал. А мог бы сказать, ну, вот видите, особый контроль… Нечего, значит, нос совать.
— Давайте Вы разрешите нам часа по два заниматься? Это ведь для дела. На пользу пойдет.
— По два — много. Час. — Очень неожиданно согласился Панасыч.
Я, если честно, был уверен, неизбежно начнутся какие-то прения. Громких криков, споров ожидал. А он — раз! И все.
— Давай, Реутов, дуй в барак. Завтра после пробежки разрешаю час посвятить твоему боксу. Да и вообще… Знаешь, что… — Шипко посмотрел куда-то вдаль, потом снова уставился на меня. Он вдруг стал выглядеть очень довольным. — Пробежка тоже на тебе. Вообще вся утренняя физподготовка на тебе. Подъем и побудка, кстати, тоже.
Глава 13
Я познаю все трудности педагогики
— Так, смотри… Прежде чем начнем тренировку, я тебе расскажу такую вещь. В боксе самое тяжелое и самое главное это — ноги. Поэтому работать мы начнем с изучения стойки. Правильная стойка поможет тебе уверенно стоять на ногах и не заваливаться. Левая нога вперед…Погоди, ты же правша? Правша вроде…
Я вопросительно уставился на Лёньку, который, открыв рот, смотрел в ответ на меня. Такое чувство, будто я ему не вполне очевидные и доступные вещи говорил, а прямо сейчас сразу несколько элементов таблицы Менделеева изобрел.
Вообще, на детдомовцев, надо признать, произвело неизгладимое впечатление мое внезапное повышение до побудчика после сна, погонщика во время бега и тренера бокса одновременно. Другой вопрос, что я уже во время подъёма понял, какую свинью подложил мне Шипко. Подгадил, так подгадил…
Пацаны привыкли просыпаться под матерные крики Панасыча, а тут — я. Видимо, у них, как у собаки Павлова, уже стоит программа на тембр голоса сержанта госбезопасности. Ещё, кроме того, у меня не было будильника или часов. Пришлось ориентироваться по солнцу. А вернее, по его отсутствию. Едва забрезжил рассвет, я вскочил с кровати. Надо ли говорить, что ради этой чертовой побудки хрен спал половину ночи. Боялся проворонить нужное время и обосраться.
— Подъем! — Заорал я, попутно сам выбравшись из постели.
ebooksa