– Набрала всякого хлама, – осуждение в голосе моей невестки было настолько осязаемым, что я совсем не узнала эту женщину. Она была матерью моих внуков, внуков Бекс и Трумана, внуков Геральта, она так красиво улыбалась, когда Закари любовно гладил её по плечу… Где та женщина?! Кто эта самозванка с лицом, выдающим эмоциональный интеллект сущей гарпии?! – Знаешь что, я не отдам тебе эту коробку… – она было протянула свои руки в сторону коробки, но Рокки была выше нее и проворнее, так что с легкостью отвела коробку в сторону.
– Ну-ну-ну, тётя Присцилла… Аккуратнее. А то ведь расстроите меня сейчас, а я возьму и всерьёз подам заявление на вступление в наследство. Придется вам делиться деньгами с продажи квартиры и загородного дома, который, между прочим, был построен моим отцом. И придется дяде Закари отдать оставленную мне бабушкой долю его наследства, а это без малого пятьдесят тысяч долларов, которые вы уже наверняка придумали, как потратить или даже уже потратили.
Лицо Присциллы окаменело, зато сразу же оживилась Лукреция:
– Я уже говорила тебе в нашем телефонном разговоре: почерк в завещании неразборчивый, никакая экспертиза не докажет, что он может принадлежать Мирабелле!
– Я здесь, чтобы сохранить память о бабушке, – Рокки встряхнула коробкой в своих руках. – Хотите себе наследство? Забирайте. Мне ни оно, ни вы не интересны. Ариведерчи.
От этого слова – ариведерчи – я как будто пришла в себя. Именно этим словом я сама в прошлой своей молодости заканчивала многие дебаты: внутренние или внешние. Сказав так, Рокки уверенно обошла двух потрясенных женщин, и я поспешила последовать за ней.
– Эй! – нас окликнула Присцилла.
Мы обе остановились. Рокки обернулась полностью, а я только полубоком, продолжая прятать своё лицо под кепкой.
– С подружкой заявилась, – в голосе Присциллы послышалась крайняя степень презрения. – Ты всегда была не такая, как все дети, так вот в чём причина, – её презрительный взгляд перебросился на меня, как будто именно я и являлась причиной странности Рокки. Что это? Что она имеет в виду? Прежде чем я успела понять, она вдруг вытащила из своей сумочки непонятную стопку мелкой бумаги, перевязанную бечёвкой, и совершенно неожиданно швырнула её прямо к ногам Рокки. Впившись взглядом в брошенное, я поняла, что это не что иное, как пухленькая связка конвертов, верхний из которых был украшен рисунком явно ручной работы, выполненным черными чернилами.
–Забери и это, – скорее выпалила, нежели произнесла Присцилла. – Нам не нужно то, что нам не принадлежит.
Заметив неожиданное напряжение на лице Рокки, я бесконтрольно прошептала ей:
– Что это?
Дальше произошло то, чего я совершенно никак не могла ожидать: Рокки не проигнорировала, не развернулась и не ушла – она наклонилась и подняла брошенное, как будто оно могло иметь такую ценность, чтобы она склонилась за ним… Да что же происходит?! Как она смеет бросать к ногам моей внучки… Что бы то ни было!
Рокки с невозмутимым выражением лица забросила связанную стопку непонятных конвертов в коробку, и вдруг задала этим женщинам непонятный для меня вопрос:
– Здесь все?
– До единого.
– Почему они у тебя?
– Переадресация почты – слышала о таком понятии?
– Зачем?
– После смерти Шона мы оберегали Геральта с Мирабеллой. А ты чем занималась?