При каждом шмякающем звуке Костик уже только повизгивал, извиваясь и безнадежно стремясь куда-нибудь спрятаться. Мокрая кожа его штанов по-змеиному неприятно поблескивала…
Понимая, что пора уже остановиться, капитан Глеб Никитин приготовил свой самый жестокий удар и размахнулся со всего плеча.
— А это тебе, сволочь, за Никифорыча!
Отняв руки от лица, Костян из последних сил заорал, кривя окровавленный рот.
— Это не я! Я его не убивал! Честно, не убивал!
— Вот теперь можно спокойно побеседовать.
Чувствуя, что и сам ослаб предостаточно, Глеб навалился на Костяна всем телом и придушил того кривой сосновой веткой.
— Говори. Что тебе сделал боцман? За что ты его? За что проломил голову Яну?
Рыбак Костик хрипел, таращил глаза и очень хотел освободиться.
Глеб слегка разжал хватку.
— Яна… же не… я. Боц… боц-мана тоже не… я.
Кашель, сопли и слезы душили кожаного парня.
— Это же ты…, сам… Яна здесь грохнул! Ты же его дубиной сам здесь добивал! Я все видел!
Глеб встал, выпрямился.
«А ведь, действительно, этот хвостатый за мной сюда прибежал, с развилки, не мог же он так быстро от Яна умчаться и снова вернуться… Я бы его точно тогда заметил… И в кустах ему незачем было прятаться посреди ночного леса — меня он тоже не мог слышать…».
— Тогда почему ты здесь?!
— Мне Тиади… он мне сказал… чтобы я, чтобы… Он же встречу назначил мне здесь! Сказал, чтобы я его обязательно здесь дождался! Он денег мне сегодня должен был дать… За все, как договаривались…
— Какие деньги?
Почувствовав, что сегодня обязательно останется в живых, Костян привстал, сел прямо на песчаную тропинку и принялся подолом рубахи вытирать лицо.
— Он еще в самом начале, на второй, кажется, день, когда вы с ним погавкались, обещал мне заплатить, если я тебя напугаю, и ты уберешься с маршрута. Мешался ты чего-то ему, не разрешал никуда ездить…