– За что нам и причитается, – пробормотал Харпер.
Стрелки облизывали потрескавшиеся от пороха губы и нервно перепроверяли, насыпан ли порох на полку и взведен ли курок. Во рту пересохло, и крутило животы. Земля дрожала от стука копыт, словно рядом везли тяжелые пушки. Или, подумал Шарп, так бывает, когда гремит гром.
Полковник д’Эклан опустил саблю, дав сигнал к последнему рывку. Через мгновение взвоет труба и тяжелые кони понесутся галопом.
Шарп глубоко вздохнул, зная, как важно выбрать момент для последнего залпа.
И тут случилось невероятное.
Их было всего пятьдесят человек – элитная рота Вивара, касадорцы в малиновых мундирах. Они неслись вниз по склону. Эскадрон измотался за сутки боев, но впереди, как облако славы на темном небе, развевалась хоругвь Сантьяго Матамороса. Белый шелк пересекал алый, как кровь, крест.
– Сантьяго! – Впереди скакал на коне майор Вивар, выкрикивал боевой клич, способный обратить поражение в победу. – Сантьяго!
Уклон позволял касадорцам развить невероятную скорость, а знамя придавало им отвагу мучеников. Они смяли фланг драгун, обагрив палаши и сабли французской кровью. Д’Эклан кричал, стараясь перестроить своих людей, но знамя святого было уже в середине его эскадрона. Длинный конец хоругви покраснел от вражеской крови.
– Бегом! – заорал Шарп. – В атаку! Марш!
Второй эскадрон драгун рванулся с места. Вивар это предвидел и мгновенно увел своих людей вправо, оставив позади месиво из человеческих и конских тел.
– Стой! – Шарп выбросил в стороны руки, останавливая стрелков. – Спокойно, ребята! Один залп! Целиться влево! По лошадям! Огонь!
Лошади с ржанием полетели в грязь. Драгуны выдергивали сапоги из стремян и откатывались от гибнущих животных.
– А теперь – бей ублюдков! – крикнул Шарп и бросился вперед.
Толпа налетела на разорванную кавалерийскую цепь. Драгуны рубили сверху вниз длинными палашами, но стрелки, касадорцы и крестьяне окружали кавалеристов, калечили лошадей и стаскивали всадников на землю. Стянули с серой лошади и закололи ножами трубача. Несколько драгун пытались плотной группой пробиться через толпу. Шарп ухватил палаш двумя руками и рубанул первую лошадь по шее, потом обратным ударом выбил всадника из седла. Городская женщина ножом перепиливала горло слетевшему с коня французу. С восточного берега ручья бежали назад испанцы, чтобы принять участие в резне.
Протрубил горн, и третий французский эскадрон ринулся в хаос. Над покрытым трупами полем развевалась белая хоругвь. Блас Вивар и его верные касадорцы, словно лезвие, рассекали вражескую массу. Испанский сержант размахивал длинным шестом с перекладиной, и хоругвь, как гигантский белый змей, извивалась над полем битвы.
Граф Моуроморто принял вызов. Шелковое полотнище олицетворяло собой все, что он так ненавидел в Испании. Оно символизировало старину, господство церкви над разумом, тиранию Бога, которого он отрицал. Граф дал шпоры коню и направил его в гущу охраняющих хоругвь всадников.
– Он мой! Он мой! – без устали выкрикивал майор Вивар.
Клинки братьев с лязгом встретились. Конь Вивара натренированно пошел на врага, и майор сделал резкий выпад. Граф закрылся. Один из касадорцев подлетел к графу сзади, однако Вивар криком велел ему не вмешиваться:
– Он мой!
Граф нанес два молниеносных удара, от которых любой другой человек вылетел бы из седла. Вивар парировал оба и после второй защиты проткнул бедро брата. Кровь хлынула на белые сапоги.
ebooksa