– Ты почему не доложил о них?
– Я не знал, где они, сэр.
Додд смотрел на стену над головой командира. Врал, конечно, да только потому, что солдаты всегда выгораживают друг друга. Шарп и сам так делал, когда был рядовым, и ничего другого от Мэтью Додда не ожидал, как и Мэтью не ждал ничего другого, кроме наказания.
Шарп посмотрел на Харпера:
– У вас есть для него работа, сержант?
– Кухарка жаловалась, сэр, что посуду не мешало бы отодрать с песочком.
– Пусть попотеет. И оставить без вина на неделю.
Солдатам полагалась пинта рома в день, и в отсутствие последнего Шарп выдавал каждому его порцию из бочки, которую приказал выкатить из погреба. Симса и Гейтакера он наказал тем, что заставил маршировать по дороге в полном облачении и с набитыми камнями ранцами. Ходили они до тех пор, пока их не вырвало и они не свалились от усталости, после чего Харпер пинками заставил их подняться, убрать рвоту и продолжить марш.
Виченте отыскал в деревне каменщика и попросил заложить вход в подвал, и пока Додд, запасшись песком и уксусом, драил горшки и сковородки, Шарп отвел Уильямсона в лес. Поначалу он хотел подвергнуть виновника порке, но потом отказался от этой мысли, потому что однажды и сам подвергся такому испытанию. Вместо этого он, найдя открытое местечко между двумя лаврами, провел саблей на земле две прямые линии в ярд длиной и на расстоянии ярда одна от другой.
– Я ведь тебе не нравлюсь, верно, Уильямсон?
Уильямсон промолчал. Он только смотрел на две черты.
– Знаешь три моих правила?
Солдат поднял голову. Это был здоровяк с тяжелой физиономией, обрамленной длинными бакенбардами, украшенной сломанным носом и испещренной оспинками. В родном Лейстере его поймали на краже двух свечек из церкви Святого Николая и предложили выбирать между виселицей и армией.
– Не воровать, – глухо сказал он. – Не напиваться. И драться.
– Ты вор?
– Нет, сэр.
– Ты вор, Уильямсон. Поэтому и оказался в армии. И напился без разрешения. А драться можешь?
– Вы сами знаете, что могу, сэр.
Шарп расстегнул ремень. Снял кивер. Стащил с плеч и бросил на землю зеленый мундир.
– А теперь скажи, почему я тебе не нравлюсь.