– Я поняла, – тихо сказала я. – Я видела твое лицо, когда принесла тебе кучу салфеток. Просто салфетки…
Он начал отвечать, и вдруг его глаза расширились.
– Черт возьми, твои лекарства. Ты забрала их из сейфа в том отеле?
Я застыла и превратила свое лицо в идеальную маску «вот дерьмо». Мои глаза расширились, а губы приоткрылись.
– Твою мать. – Его лицо побелело, и он провел рукой по волосам. – Мы должны вернуться. С-с-сейчас же…
– Джимми, постой, – позвала я, удерживая его за рукав. – Я шучу. Конечно, забрала. Сразу после того, как нашла наш новый отель. Ты, наверное, был в душе. Оно в моем рюкзаке.
Он смотрел на меня целых десять секунд, а затем вырвал свою руку из моей.
– Какого хрена, Тея?
– Что?.. Прости, – сказала я; мое сердце заколотилось, когда вина наполнила мои вены, грязная и густая. – Прости, Джимми. Это была шутка. Я…
– Вообще п-п-поганая шутка. – Его раздражение росло, судя по вернувшемуся заиканию. Он ни разу не заикался с тех пор, как мы приехали в Нью-Йорк.
Я спрыгнула с кровати.
– Прости. Я не подумала…
– Не подумала, что я испугаюсь до смерти? Или в п-п-принципе не подумала?
– Второе, – сказала я тихим голосом. – Так я делаю. Когда все становится плохо, инстинктивно перевожу все в шутку. Чтобы поднять настроение. Мне очень жаль.
Он снова посмотрел на меня, затем отвернулся, положив руки на бедра.
– Все хорошо. Я просто устал.
– Ничего не хорошо, и тебе не нужно уставать, чтобы злиться, – сказала я, скользя в его объятия. – Ты должен на меня злиться, если я снова что-нибудь выкину. И у нас все равно все будет в порядке. А я обещаю думать, прежде чем сделать еще какую-нибудь глупость. И не делать ее.
Он кивнул и отстранился.
– Еще рано. Давай пойдем в… куда ты там хотела.
– Подожди, Джимми. Мы должны поговорить.