Свет между нами

22
18
20
22
24
26
28
30

– Да, – ответил я. Меня все еще терзала резкая смена настроений, напоминающая качели или американские горки. Я попытался делать то, что советовали в реабилитационном центре: сосредоточиться на чем-то позитивном. – У меня ощущение большого открытого пространства.

– Так и есть. Здесь невероятно просторно. Я подумала, тебе понравится смена локации.

– Перемены, да. А что насчет тебя? Наверное, устала от монотонных и скучных ежедневных дел?

– Не устала. И мне не скучно, – поспешила ответить Шарлотта. – К тому же это моя работа. Я должна помогать тебе…

– Да-да, но если бы ты могла сейчас отправиться куда угодно, то куда бы поехала? – я махнул рукой на черное ничто перед собой. – Я имею в виду за пределы этого города. Любую точку мира.

– Я бы поехала в Вену, Австрию. Или в Зальцбург. Или туда и туда.

– Почему?

– Там жил и работал Моцарт. Я хотела бы увидеть, где он родился, пройтись по тем же улицам, по каким ходил он.

– Он твой любимый композитор?

– Это еще мягко сказано. Я слегка помешана на нем.

Шарлотта засмеялась, но смех прозвучал натянуто. Мое плохое настроение сказывалось на ней и нервировало ее.

– Это его произведения ты играешь каждый день?

– Нет, я играю Мендельсона. Помнишь, когда я впервые сыграла для тебя? Когда забыла в доме скрипку и вернулась за ней? Вот тогда я играла Моцарта, – ее голос потеплел. – Для тебя.

Я так сильно стиснул челюсти, что удивительно, как зубы не раскрошились.

Ты, Шарлотта, должна играть на сцене переполненных залов. А не для меня. Не трать на меня свое время и талант.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, потому что я молчал. – Плохой день?

Я не ответил.

– Ты бы, наверное, уже объехала всю Европу, если бы с детства посвятила себя музыке, – глухо сказал я. – И уже раз десять увидела бы Вену.

– Возможно. Я не хотела уезжать из Монтаны. Видимо, не была готова. Вряд ли я добилась бы больших успехов вдалеке от дома. Даже Джульярд казался мне другим концом света. Я была домоседкой и заучкой в школе.

– И почему меня это не удивляет? – с легкой небрежностью в голосе спросил я, давая понять, что дразню ее.