– И я воздержусь из солидарности, – добавил Бекетт, и они обменялись коротким взглядом.
– Какой солидарности? – поинтересовалась я.
Они снова переглянулись.
– Никакой, – быстро выдала Зельда, и оба выглядели так, будто пытались подавить улыбку.
Мои глаза распахнулись, а сердце готово было взорваться.
– О мой бог… Зельда! Ты?..
– Тихо. Это твой день, – она лишь махнула рукой.
Я проигнорировала ее и обратилась к Бекетту:
– Говори.
– Да. Да. У нас будет ребенок. – Его самодовольная улыбка говорила сама за себя.
– Боже! – закричала я, чуть не опрокинув свой стул, когда рванула к ней с объятиями, пока мои родные поднимали бокалы в их честь. – Какой срок?
– Десять недель, – сообщила Зельда. – Мы не собирались рассказывать до шоу, но кое-кто, – она бросила салфетку в Бекетта, – не умеет хранить секреты.
Беккет сложил руки.
– А что мне делать? Я чертовски счастлив, чтобы держать это в тайне.
– И правильно. Я так счастлива за вас обоих, – сказала я.
Я поболтала с ними еще немного, а затем вернулась на свое место, раскрасневшись от счастья. Сойер смотрел на меня через стол с выражением на лице, которое я никак не могла определить.
– Это такая чудесная новость, не так ли?
– Еще какая, – кивнул он.
Заказы на еду были приняты, и за столом снова зазвучали разговоры и веселый смех. Оливия развлекала всех своей способностью считать до двадцати и декламировать алфавит. В какой-то момент Сойер пересел к моему отцу, и они завели разговор, обсуждая бизнес моего папы и работу Сойера на судью Миллера. Конечно, Сойер с огромным успехом сдал адвокатский экзамен и набрал 1990 балов из 2000. Он скромничал, но черт возьми, я так им гордилась. А еще я гордилась собой за то, что находилась здесь. За то, что дожила до этого момента, вместе с этими людьми, которых любила больше всего на свете.
Взглядом я нашла Макса и внимательно посмотрела на него. Мне не требовалось говорить. Он кивнул один раз и понимающе улыбнулся.