Сгорая дотла

– Я хочу быть желанной. Так скажи мне, Кори. Скажи мне, чего ты хочешь… и я сделаю это.

Желание мчалось по моим венам, неслось потоками моей крови, наполняло мое сердце, которое с бешеной скоростью билось у меня в груди. Я знал, что значит просить. В прошлом, даже когда Джорджия сама проявляла инициативу заняться сексом, она часто становилась раздраженной или нетерпеливой, и чаще всего все сводилось к тому, что мы просто прекращали этим заниматься. Как и Алекс, я не привык быть желанным, и если бы этот предупреждающий голос в моей голове заткнулся, я бы сдался прямо сейчас.

«Но что будет потом?»

– Авантюра, – выдохнул я. – Вот что все это значит.

– Да.

– Первый раз… в банке… можешь списывать это на страх или шок. Но дважды…

– Я знаю, – она кивнула. – Возможно, завтра мы будем жалеть об этом, но не сейчас. Не сейчас, – она наклонилась, поцеловала меня в мочку уха, а затем горячо прошептала мне на ухо: – Сегодня вечером… я твоя.

«Возможно, завтра мы будем жалеть об этом».

Проклятие, это правда. Завтра Алекс будет мучить чувство вины, и она отвернется от меня, возможно, даже вышвырнет меня из своего дома за то, что я разрушил ее будущее с ее невероятно богатым и успешным женихом, и что со мной тогда будет? Я буду не просто жалеть. Это может погубить меня, и я знаю это.

«Но это будет завтра, – безрассудно подумал я. – Сегодня вечером она моя…»

Я схватил ее затылок одной рукой, сжимая в кулак ее волосы.

– Целуй, – приказал я. – Целуй меня так, словно больше никого нет.

Рот Алекс был горячим и влажным, без всякой целомудренной нежности больничного поцелуя. Ее губы раскрылись для меня с готовностью, жадностью, и мой язык коснулся ее, сражался с ее языком, это была битва вожделения, которая, я знал, закончится только тогда, когда я полностью овладею этой женщиной.

Однако сигналы тревоги было не так-то легко заглушить.

«Не делай этого! Она использует тебя, чтобы отомстить Дрю. Она не о тебе заботится, она не тебя хочет».

Но она хотела. Желание было в ее глазах, в тихих хриплых стонах страсти, которые она издавала мне в рот, когда мы целовались. Она оседлала меня, ее обнаженная грудь прижались к моей груди, а бедра прижались к моим. Только два тонких лоскута материи – мои плавки и ее трусики – разделяли нас, и она сильно прижалась к моей ноющей эрекции. И даже если бы я мог допустить, что все это было притворством, мне было достаточно прикоснуться к ней, чтобы убедиться, что это не так.

Ни одна женщина не реагировала на меня так, как Александра. Мои руки касались ее везде, и, хотя вода была горячей, она тряслась, извивалась и дрожала при каждом прикосновении.

Мои руки снова погрузились в ее волосы. Алекс застонала, когда я потянул ее за волосы, открывая ее длинную белую шею. Я провел языком по нежной коже, влажной от хлорной воды, но от этого не менее восхитительной.

Еще больше предупреждений, на последнем издыхании мое чувство самосохранения твердило…

«Она была лишена этого. Она использует тебя для собственного удовольствия…»