– Мечтаю жить под мирным небом. А залог мира – это сильный правитель страны, против которого побоятся выступать. Владыка своим правлением обеспечивает безопасность подданных, и я горд тем, что вношу свой вклад в это, оберегая его.
– Хорошо, он силен во внешней политике, не буду спорить, но он упустил дела внутри страны. Будущее любого народа – это дети. Образование не должно быть привилегией, оно должно стать обязательным для детей всех слоев общества. Нужно строить школы, поощрять способных к наукам. Образованный человек принесет стране больше пользы. Надеюсь, ты не будешь с этим спорить? Нужно на государственном уровне помогать матерям, оставшимся с детьми без кормильца. Тогда меньше детей пойдет по кривой дорожке, и это снизит преступность.
– Не помню, чтобы в Зандании дела обстояли именно так, чтобы там преступность была меньше или беспризорников мало. Простые люди живут в разы хуже, чем здесь, а к женщинам отношение как к скоту. Мне тоже вдруг стало интересно, откуда принцесса почерпнула столь прогрессивные взгляды?
Хоть он и говорил спокойно, но обращение «принцесса» выдало, что мне удалось его задеть, а его слова стали ушатом холодной воды. Да, что-то я разошлась.
– Можешь считать, что видела во сне мир будущего, где все устроено по-другому. Извини за горячность, просто после посещения приюта, когда я увидела унылое существование детей и их беспросветное будущее, во мне все перевернулось. В моих силах помочь только некоторым, лишь Владыка может помочь остальным, и я не понимаю, почему он ничего не делает.
– Не осуждай его. Тема детей для него болезненна, поэтому он упустил из виду некоторые вещи и не проводил реформ в этой сфере. Но я слышал, тебе удалось это изменить.
– Знаешь, я только одного не понимаю: ладно, он мужик, думающий о глобальных проблемах, но ведь у него тридцать баб и они регулярно выезжают в город. И благотворительностью они должны заниматься в силу своего положения. Почему ни у одной внутри ничего не екнуло? Они не видели или не хотели видеть? Почему к нему пришли не они, а я, после первого же посещения приюта схватившись за голову от того, что там творится?
У Когана не было ответа, а я за нашими разговорами едва не прошла шатер предсказательницы.
– Подожди меня, я сейчас.
Заскочив в шатер, я подождала, когда опустится полог, стянула с себя плащ, спрятала его в сумку и зашла к ясновидящей.
– Я к вам на минутку, ничего не надо. Держите! – сунула я золотую монету.
– Зашла поблагодарить? Рада, что прислушалась к моим словам, – расплылась в улыбке мадам Зарина.
– Да-да, спасибо! Очень помогли, – заверила я, торопясь на выход.
Оценив мое преображение, Коган изогнул бровь, а когда мы немного отошли, сказал:
– Избавиться от плаща можно и возле таверны, никого не удивит, если его поможет снять муж. Решат, что мы с дороги. Чаще всего женщины надевают такой плащ, если выходят без сопровождения, он как охранная грамота.
«О, а пользы от него все больше и больше!» – порадовалась я, ведь раньше таких тонкостей не знала.
– Интересно, а о чем мечтаешь ты? – спросил Коган.
– Оставить свой след в этом мире, когда умру, что-то после себя. Пусть фонд помощи принцессы Элиссабет или просто танец, который будет танцевать простой народ.
– Обычно люди видят свое продолжение в детях.
Да уж, но в моем мире о них я еще не задумывалась, считая, что времени впереди полно. А в этом времени как раз нет…