И тут я понял главное. Я… никому-то на хрен и не нужен. Даже надеяться не на кого!
Ну, кроме самых близких и… друзей.
Гордею звонить бесполезно — в больнице.
— Все, давай телефон! — лениво махнул дежурный.
— Не будь скотом. Ты на время посмотри, а? Все с бабами своими, да по барам. Трезвого товарища в такое время найти сложно! — вцепился я в телефон.
— Какой ты, такая и компания.
— Что, командир, сам бы в паре с пивком посидел, да? С раками…
— Я больше с фисташками люблю.
— А у меня мама такие обалденные фисташки привезла. Турецкие. Здесь такие не найдешь…
Дежурный рассмеялся.
— Меня много чем подкупить хотели. Но фисташками? Блин, ни разу…
— Не хочешь, как хочешь. Тем более, я уже звоню! — сказал я и отвернулся.
— Все, давай сюда аппарат. Будешь пятнадцать суток у меня сидеть! — разозлился полицейский.
Я увернулся, прижал телефон к уху изо всех сил и взмолился, чтобы второй друг, которого я назвал сгоряча “бывшим другом” ответил.
— Алло? — лениво раскатал Дубина.
— Дубина, это Гром. Выручай, я в ментовке без документов. Обо всем перетрем попозже, по-мужски! Номер полицейского участка… — скороговоркой выпалил я и потом вернул телефон.
Приедет или не приедет за мной?
К вонючим отбросам, которые заняли обезьянник, я даже подходить не хотел, висел на решетке, бесил своим видом дежурного.
— Не видать тебе фисташек, — оскалился я.
— А ты отсюда не выйдешь раньше, чем через пятнадцать суток, — ухмыльнулся в ответ.