— А камеры? Камеры-то на что? — зевнул. — Я по ним… Всегда за тобой смотрю. Люблю, — сказал и отрубился.
Точно вымотался мой… Невыносимый, ужасно милый и сексуальный мужчина.
Громов
Проснулся раньше Виолы, словно внутри будильник тренькнул и все, как бы я ни закрывал глаза, снова уснуть не получалось. Моя белокурая зайка спала на моем плече и счастливо пускала на него слюнки во сне. Я залюбовался. Красотка. Роскошная… Это тело просто создано для меня, какой кайф видеть свои пальцы на этой белоснежной коже. Она вообще не загорает, что ли? Кажется, была на море и хорошенько свою попку там под солнышком грела. Моя сладкая! Безумно нравится, что она — такая.
Единственное, о чем я жалел, так это о том, что восемь лет себе запрещал даже думать о том, чтобы быть с ней…
Хотя нет, не буду жалеть.
Все именно так, как надо.
Зато теперь нас друг от друга не оторвать. Но все же оторваться придется, мне отлить захотелось со страшной силой.
Вырулил в коридор, а там дед шлепает в том же направлении, к санузлу. Я чуть не сдал обратно. Все-таки мы друг другу не представлены и все такое. Но было уже поздно. К тому же дед обернулся и посмотрел на меня в упор. Он глухой, но не слепой. Поздно пытаться раствориться в воздухе и делать вид, будто я не вышел из спальни его внучки, где очевидно провел ночь. Осталось только шагнуть вперед и махнуть:
— Прошу. Старшие вперед.
— Гостю место уступлю, — не сдался дед.
— Прошу.
— Нет, это я прошу. Иначе ты тут до обеда ждать будешь! Живо. Стульчак… Стульчак за собой опусти и протри! — еще и толкнул меня рукой.
Из-за двери послышался голос Виолы, в котором таяли остатки сна.
— Дед? А ты чего шумишь?
— Гость у нас. Оказывается.
— Дедушка, я все объясню…
— Не стоит! Я все по его смуглокожей смазливой физиономии понял. Обрезанный? — строго поинтересовался дед. — Надеюсь, правнуки…
— Твоих правнуков мы воспитаем хорошими людьми, это самое главное, дедуль. Правда?
— С этим не поспоришь, да… — согласился бойкий дед.