Каисса

– Самое обидное, когда ты меня назвал воображаемым. В самое сердце, знаешь ли. – Двойник засунул палец в дырку и выковырял оттуда черный сгусток. Богдан почувствовал рвотный позыв. – Да. Пусть мой облик тебя не смущает. Это кусок твоего лица, нашитый на мой череп неровными стежками. Но я – не воображаемый! Я всегда был более реальным, чем ты. Я не ненавижу тебя. Не ненавижу себя. Принимаю нас такими, какие мы есть.

Чтобы как-то себя отвлечь, Богдан выстрелил еще раз в кафедру. Свист перешел в глухое шипение.

В воздухе запахло серой. Без сомнений, это смердило от двойника. Да он просто разлагался! Лицо его пошло рябью, как колеблется изображение над костром или над асфальтом в жаркий день.

Сзади раздался звук разбитого стекла. Нагромождения книг обагрились языками пламени.

– Местные пришли с факелами жечь ведьм, – протянул двойник. – Бень, бывай. Просто… просто будь счастлив. Если ты выберешься живым из этой передряги…

– Выберусь! – заорал Богдан. – Выберусь, выберусь, выберусь!

Еще выстрел в никуда.

– То полюби себя. Или найди того, кто это сделает за тебя.

Фантом зашел в центр разгорающегося пламени. Дым ел глаза, и Богдан из-за слез видел только угольный силуэт.

– Только тебе не выжить, Бень. Ты слышишь запах газа? Это баллон за кафедрой отсчитывает мгновения твоей жизни. Я бы предупредил тебя раньше. Но… я же воображаемый.

Окно возле кафедры разбилось, в кафедру врезалась бутылка.

Из нее выпрыгнул ифрит и раскинул свои пламенные объятия…

Глава 25

Платон Александрович.

13 августа 2035, понедельник, поздний вечер

– Я никого не вижу, – сказал Девонский.

– Да присмотритесь же! – Алексей показал пальцем в закоулок, если таковым можно было назвать слабо освещенный проем между домами, заросший травой.

Действительно, в сорока метрах от них копошилась какая-то фигура в длинном голубом халате, грузная и неуклюже перебирающая ногами. Едва Платон разглядел ее, как она скрылась за углом. Леша метнулся туда, и Девонскому не оставалось ничего другого, как последовать за ним.

Быстрым шагом они добрались до этого самого угла, за которым их ждал – сюрприз-сюрприз! – еще один закоулок, перпендикулярно уходящий в направлении северного КПП. Более узкий и длинный, с высокой травой. Он располагался между двух рядов кирпичных стен, сплошных, без окон. Разбитый светлыми прямоугольниками желтого света, просачивающегося между домами, он напоминал бесконечную вертикаль шахматной доски.

– Интересно, такие переулки патрулирует полиция? – спросил Платон боязливо. Он уже мысленно простился с деньгами и просто хотел домой, что бы это слово ни означало в прошлом тридцатилетней давности. Изредка в его голове проскакивала мысль, что он в достаточной степени чист перед законом и во всем происходящем, скорее, свидетель. От этого становилось легче, поэтому мысль возникала все чаще и чаще.