Лампёшка

— Пусть! — сказала русалочка, побледнев как смерть.

— А ещё ты должна мне заплатить за помощь, — сказала ведьма. — И я недёшево возьму!

Ханс Кристиан Андерсен. «Русалочка»

И умчится со мною

Сорокаорудийный

Трёхмачтовый бриг.

Бертольт Брехт. «Трёхгрошовая опера»

Цитата из «Русалочки» Х. K. Андерсена приведена в переводе А. Ганзен.

Цитата из «Трёхгрошовой оперы» Б. Брехта приведена в переводе С. Апта.

Часть 1. Маяк

Спичка

От берега отходит узкий перешеек, на дальнем его конце, как зуб на ниточке, — остров, точнее полуостров. На полуострове стоит высокая серая башня — маяк, луч его по ночам описывает круги над маленьким приморским городком. Благодаря маяку корабли не расшибаются о скалу, торчащую посреди бухты. Благодаря маяку ночь не кажется слишком тёмной, а бескрайняя земля и безбрежное море — слишком бескрайними и безбрежными.

В доме у маяка живут смотритель Август с дочерью. При доме есть небольшой сад и кусочек каменистого пляжа, куда прилив всегда что-нибудь да вынесет. Раньше Август с дочерью просиживали там, под блуждающим высоко над головами лучом, целыми вечерами. Август разводил костёр, а из бухты на шлюпках приплывали пираты. Они рассаживались вокруг огня, ели жаренную на костре рыбу и всю ночь распевали песни — застольные, кручинные, а порой и жуткие, про тайны морские, от которых девочку охватывали вместе дрожь и радость, и она забиралась к маме на колени.

Но пираты к ним больше не заплывают, и отец её больше не разводит костров.

С наступлением сумерек маяк уже должен гореть. Зажигает его всегда девочка. Каждый вечер она взбирается по шестидесяти одной ступеньке наверх, открывает ржавую дверцу светового колпака, запаляет фитиль, заводит вращающий линзу механизм, закрывает дверцу — и готово.

Когда она была совсем маленькая, эта работа давалась ей с трудом, но теперь её руки окрепли, а ноги легко взбегают и сбегают по ступенькам дважды в день. Или трижды, если она забывает спички. Такое случается, и тогда её отец ворчит:

— Темнеет уже, а маяк ещё не горит! Что, если корабль собьётся с пути, — а, дочь? Что, если он наткнётся на скалу и я буду виноват, хотя на самом деле — ты? Живо наверх! Или мне самому идти? Ну, так и быть…

Он поднимается с кресла.

— Да иду уже, иду, — бурчит девочка и вынимает из выдвижного ящика коробок спичек. Она встряхивает его и по звуку понимает: спичка осталась всего одна.

«Завтра надо купить ещё, — думает она. — Не забыть бы».

Попробуй не забудь! Ведь в голове вечно крутится столько всего: песни, истории, то, чему ей ещё нужно научиться, то, что она хочет забыть, но что упорно не забывается. Когда что-то хочешь запомнить, оно часто улетучивается из памяти, а когда не хочешь вспоминать — как ни старайся, не выкинешь это из головы.

Поднимаясь по лестнице, она придумывает трюк. Что там надо было запомнить? Ах да, спички. Она мысленно берёт полный коробок и кладёт на стол, который стоит у неё в голове, прямо посередине. На столе — лампа, свет от неё падает прямо на коробок, так что первым, что она увидит, проснувшись утром, будут спички. Хотелось бы надеяться. Что за лампа? Так себе, обычная лампёшка. С зелёным эмалированным абажуром и стёршимся золотым ободком. Та, что стояла раньше на тумбочке у маминой кровати.