– Это имеет смысл для любого, у кого есть глаза. Между вами что-то особенное. Возможно, так было с самого начала.
– Между нами нет ничего, кроме разногласий.
Брайони хитро улыбается мне.
– Разногласия – просто уродливое слово для обозначения страсти.
Я открываю рот, чтобы возразить, но я слишком устала. Делая шаг назад, я поднимаю Подаксиса, а после протискиваюсь мимо нее к двери.
– Если выиграешь, будь добра к Дориану и его сестрам, хорошо?
Брайони следует за мной по пятам.
– Мэйзи, ты уверена, что с тобой все в порядке?
Мои губы остаются плотно сжатыми. По правде говоря, я не знаю, в порядке ли я. Не знаю, буду ли когда-нибудь. Из-за моих действий я, скорее всего, буду мертва через три дня.
Но из-за тех же действий он будет жив.
Это единственное утешение, что у меня осталось. Может, этого достаточно.
– Со мной все в порядке настолько, насколько это возможно.
Одарив меня еще одной печальной улыбкой, она пожимает мне руку. Я пытаюсь улыбнуться в ответ, но сомневаюсь, что мои губы делают что-то большее, чем сжимаются в еще более плотную линию.
– Прощай, Брайони Роуз.
Я открываю дверь, чтобы сбежать…
Дориан стоит с другой стороны.
Он, не колеблясь, врывается внутрь, заставляя меня сделать несколько шагов назад. Его челюсть сжата, взгляд ледяной. Он смотрит только на меня, даже не потрудившись заметить Брайони или Подаксиса. Его голос звучит как низкое рычание.
– Почему ты это сделала?
Поморщившись, Брайони выскальзывает за дверь.
Подаксис извивается в моих руках.