– О, могу я удостоиться чести произнести ее? – спрашивает Ванесса с излишним энтузиазмом. Виктор хмурится, но выражение его лица быстро сменяется на веселье. – Конечно, мисс Кортер. Я и мечтать не смею о том, чтобы встать на пути чьей-то любви к Всевышнему. Давайте возьмемся за руки. – Виктор разводит руки в стороны, и Ванесса со скромной улыбкой сжимает его ладонь и закрывает глаза.
– О, – удивленно произносит Грета и тоже берет священника за руку. Вот и все, что происходит, прежде чем в мою сторону простираются две ладони: одна от брата, что сидит справа от меня, и другая, слева – от Дориана. Я оглядываю сидящих за столом и вижу, что все, за исключением меня, образовали цепочку из сцепленных рук.
Я перевожу взгляд с одной раскрытой ладони на другую и, наконец, кладу свои, затянутые в перчатки, поверх них. Рука справа от меня кажется вялой, как дохлая рыба, в то время как левая – просто теплая и твердая. Ванесса начинает молитву со слов «Дорогой Всемогущий», но я с трудом могу сосредоточиться на том, что именно она произносит. Мое внимание сузилось до каждой точки, в которой Дориан в своей перчатке прикосается ко мне. Прикосновение человека, которого я спасла. Того, кого я скоро убью. Это чувство настолько всепоглощающе, что у меня сжимаются легкие. Я смотрю на наши сцепленные руки, но заставляю себя отвести взгляд и сосредоточиться на чем угодно, кроме юноши, что сидит рядом со мной.
Глубоко вздохнув, я смотрю через стол и обнаруживаю, что все остальные закрыли глаза. Хотя Грета время от времени украдкой приоткрывает один. Кажется, она единственный человек за этим столом, который мыслями так же далеко, как и я. Даже Брайони с легкостью держит за руки своих спутников, сохраняя веки плотно закрытыми, пока Ванесса без умолку болтает о щедрости приготовленного ужина.
Я продолжаю оценивать собравшихся, но когда мой взгляд падает на другой конец стола, краем глаза я вижу Дориана. Я разрываюсь между желанием отвести взгляд и воспользоваться возможностью изучить его, пока он этого не замечает. Последнее желание побеждает, и я медленно приближаю к нему свое лицо, ровно настолько, чтобы разглядеть темные ресницы, завиток волос, полноту губ…
Его веки трепещут, и Дориан открывает глаза, слегка поворачиваясь ко мне.
Когда мы встречаемся взглядами, мое сердце колотится о ребра. Я тут же зажмуриваюсь и отворачиваю лицо, пытаясь не обращать внимания на то, какой теплой стала моя все еще лежащая поверх его руки ладонь. В кои-то веки я рада, что надела перчатки, потому что у меня наверняка вспотели руки. Мое сердце продолжает колотиться, когда Ванесса заканчивает молитву. Я не смею открыть глаза, не смею позволить себе даже подумать о том, смотрит ли Дориан на меня.
– Да будет благословен Его Святой Огонь, – говорит отец Виктор.
– Да будет благословен Его Святой Огонь, – эхом отзываются братья.
Когда Дориан отпускает мою руку, я снова могу дышать, но странным образом застываю на месте. Отсутствие прикосновения тяжело воспринимается в одной пустой ладони и кажется совершенно несущественным в другой.
«Это чувство вины, – говорю я себе. – Вот что ты чувствуешь».
Этого достаточно, чтобы заставить меня засомневаться во всем, что я делаю. Действительно ли я готова убить человека?
Дориан смотрит на меня так, словно я высказала свои мысли вслух. У меня перехватывает дыхание, когда он наклоняется немного ближе.
– Вы в порядке, мисс… Я имею в виду Ваше высочество? – Вопрос хоть и вежливый, но в нем нет и намека на теплоту.
– Я в порядке, – спешу заверить я, но Дориан не отводит взгляда. Выражение его лица жесткое, настороженное, и глаза полны не беспокойства, а чего-то совершенно другого.
Презрения? Отвращения? Подозрения?
Я делаю глубокий вдох и напоминаю себе, почему нахожусь здесь. Почему он здесь. Ему нет дела ни до меня, ни до фейри, ни до этого конкурса. Он только хочет найти невесту-фейри, чтобы получить гражданство, которое Совет Альфы не хочет ему предоставлять. Потому что когда-то он убил фейри. Потому что его отец был злым человеком, вытворяющим мерзости с моим народом. Потому что сам Дориан пошел по стопам отца, присоединившись к церкви, что когда-то спровоцировала восстание, в результате которого погибли тысячи людей.
Даже будь Дориан самым добрым существом на земле, правда остается правдой. Это вопрос жизни и смерти. Если не умрет он, это сделаю я. Проклятие Нимуэ настигнет меня через семь дней.
Когда выбор стоит между его жизнью и моей, принять решение просто.
ebooksa