Подпольная империя

Вечером второго дня в комнату, выделенную мне, стучится дочь хозяина. На вид ей столько же лет, сколько и мне, но точно я не знаю. Она всегда очень смущается в моём присутствии и практически ничего не говорит. Сначала я пытался её разговорить, но потом махнул рукой.

— Идите, пожалуйста, ужинать, — робко бросает она и сразу исчезает.

Должно быть, получила строгие наставления от своего многомудрого отца, в том плане, что овцам не стоит приближаться к волкам. Я выглядываю из своей комнаты и гляжу вслед быстро удаляющейся девичьей фигурке. Платье с традиционным ярким орнаментом, чёрные косы, шапочка, шлёпанцы. Вспоминаю Рыбкину. Как там она во взрослой жизни? Надеюсь, у неё всё хорошо.

Выхожу на крыльцо, и та же барышня поливает мне на руки из чайника. Иду к дастархану, стоящему под моим любимым саксаулом и вижу там не Нематуллу, а Айгюль. На ней белая свободная блуза и голубая юбка. Чёрные сияющие волосы заколоты на затылке. Никакого хаки. Никакого хиджаба. Настоящая светская львица и красавица.

— Привет, — улыбается она мне.

— О, свет моих очей, о, отрада моей души, — произношу я, прикладывая руку к груди.

Хохочет.

— О, услада моего сердца… — продолжаю я.

— Точно сердца? — сквозь смех уточняет она. — Присаживайся, медоречивый и юный визирь. Услаждай свои уста этими яствами, а не смешными словами.

Я опускаюсь к богато накрытому столу.

— Ну что, не засиделся здесь? — подмигивает Айгюль. — Хорошо тебе в цветнике Нематуллы?

— Если ты о его дочерях, — пожимаю я плечами, — то они дики и пугливы. С ними даже не поговорить.

— А ты хочешь поговорить?

— Конечно, — улыбаюсь я. — Хочу поговорить.

— Ну давай, — говорит Айгюль, передавая мне блюдо с сушёными фруктами. — Поговорим. Завтра утром мы уезжаем.

— Опять на дело?

— Нет, поедем в Ташкент. Ты сможешь встретиться с Фархадом Шарафовичем. Я договорилась.

— Отлично, — киваю я. — Спасибо.

— Это было непросто! — поднимает брови Айгюль, немного разочарованная слишком скупыми проявлениями благодарности с моей стороны. — Это было намного тяжелее, чем ты думаешь.

— Тяжелее, чем забрать десять кило гашиша, не заплатив ни копейки?