Ракетный корабль «Галилей». Космический кадет

27 сентября 1946 года Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингейму

«Юные атомщики». Я рад слышать, что Алисе Далглиш понравилась эта рукопись. В моем письме от 16 марта 46-го Вы найдете список названий для продолжений предложенного цикла, там же всесторонне рассмотрен вопрос о том, что я хотел бы сделать в книгах для подростков и что предполагаю делать далее, чтобы эксплуатировать эту историю. Надеюсь на Ваше руководство во всех этих делах, мое мнение пока еще не окончательное. Разумеется, я готов переписывать тексты по требованиям редакции и разрабатывать проекты историй в соответствии с пожеланиями редакции, чтобы увидеть свою книгу выпущенной столь выдающимся издательским домом, как «Scribner’s».

Пришло время подписывать контракт. Хайнлайн никогда раньше не подписывал подобных соглашений. Он обязывался раз в год выпускать книгу, удовлетворяющую требованиям издателя, то есть прорабатывать и согласовывать сюжет с заказчиком на стадии синопсиса, а затем исправлять черновик по требованию редактора до полного его удовлетворения и принимать посильное участие в постпродакшн. Это было литературное рабство, ярмо и кабала, которое компенсировалось достойными гонорарами, гигантскими тиражами и жирными роялти. Писатель получал гарантированный стабильный доход, позволявший содержать семью и свободно творить в оставшееся от кабалы время. Ну и, разумеется, раз в год у него будет выходить Книга в Твердой Обложке!

1 февраля 1947 года Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингейму

По Вашему совету я подписал контракт, но я возвращаю контракт со «Scribner’s» через Вас, чтобы Вы посмотрели, не надо ли попросить, чтобы они внесли в него какие-то изменения… Рукопись была исправлена и теперь перепечатывается. Она поступит в «Scribner’s» к десятому февраля.

Контракт со «Scribner’s», однако, оказался штучкой с двойным дном. Начать с того, что цензурные нормы, принятые в издательстве, не имели четко оговоренных границ, эти нормы на практике, говоря юридическим языком, получали расширительное толкование. Писатель не сразу это осознал – первый скандал с редактором случился лишь спустя пару лет после подписания контракта, – а осознав, счел это жульничеством и попыткой изменить правила во время игры. Вторым ограничением стали неписаные правила, которые касались репутационных рисков. Любое появление автора в какой-либо скандальной (в самом широком спектре значений) истории влекло за собой расторжение контракта. Этот момент Хайнлайн понимал прекрасно (возможно, ему разъяснил его Лертон Блассингейм). Он редко появлялся на конах – банкеты на них часто заканчивались в угарной атмосфере, на нудистских тусовках он регистрировался под фамилией Монро и практически не участвовал в публичной политике. Привычка дозировать свою общественную жизнь отчасти сказалась на охлаждении отношений писателя с фэндомом, а успех ювенильной серии настолько перегрузил его внешние контакты, что Хайнлайн на долгое время выпал из процессов американского фантастического гетто. Все было логично: Боб де-факто и де-юре стал профессиональным писателем и перешел в другую лигу.

Новые перспективы

Детская литературная гильдия (по сути – клуб, рассылающий книги по подписке) заинтересовалась книгой Хайнлайна в планах выпуска 1947 года. Продажа через подписку обеспечивала дополнительный тираж в десять тысяч экземпляров. С «клубных изданий» автору капало по десять центов с экземпляра, то есть плюс тысяча долларов к обычному гонорару. Сейчас это кажется незначительной суммой, но в те времена на такие деньги можно было неплохо прожить целый месяц или купить чуть подержанный автомобиль.

В январе 1947-го поступили первые замечания от тестовых читателей издательства, которые Хайнлайн без лишних слов отработал. Разумеется, название пришлось поменять, так появился «Ракетный корабль „Галилей“». Маркетинг счел, что лучше нажимать на «ракеты», а не на «атомы». Кроме того, издательство запросило у Хайнлайна обзорную статью о путешествии на Луну для публикации в поддержку выходящей книги. Он написал эссе «Завтра – Луна», где рассказал историю полетов на Луну, начиная с Лукиана и завершая современным состоянием дел и ближайшим будущим, на материале собственной книги.

Разговоры о фильме с Фрицем Лангом так и оставались разговорами, и Хайнлайн выписал доверенность своему голливудскому агенту Лу Шору на продажу «Галилея» для экранизации. Закончилась эта история выходом в 1950 году оскароносной ленты «Цель – Луна», но это совершенно отдельная история.

«Ракетный корабль „Галилей“» вышел 13 октября 1947 года, и спустя несколько недель стало ясно, что книга пошла – покупатели сметали ее с полок магазинов. 22 октября редактор художественной литературы скаутского журнала «Boys’ Life» Ирвинг Крамп написал Хайнлайну письмо, в котором просил присылать подобные вещи для публикации в журнале. Возможно, именно это письмо натолкнуло Хайнлайна на мысль собирать по два урожая с одного поля – продавать вещь для журнальной и книжной публикации одновременно.

Но главное – Роберт получил весомое подтверждение, что опробованные в «Галилее» методы написания детской научной фантастики работают. Он мог продолжать возделывать эту делянку и дальше. Алиса одобрила синопсис следующей книги – истории о космическом стажере.

И у него на полке появилась первая книга в Настоящей Твердой Обложке.

Бомбардир из поднебесья

В отличие от «Галилея», «Космический кадет» создавался в условиях не просто некомфортных, но даже жестоких и драматических. Это был серьезный вызов профессионализму писателя, но он сумел превозмочь все обстоятельства и выдал роман к сроку. Собственно, у него просто не было другого выхода.

Развод

Война катком прошлась по жизни Леслин Хайнлайн и всех ее родственников – одних унесли болезни, других сожгли заживо японцы, а свой гражданский долг она отдавала в центре реабилитации, где ее с утра до вечера окружали слепые, калеки и не вполне адекватные люди. Она не выходила из депрессивного состояния, она выпала из литературного процесса Роберта, а ее собственные перспективы постепенно схлопнулись в одну-единственную альтернативу – быть тенью собственного мужа. Но этого Леслин было недостаточно. В ее вселенной образовались пробелы, которые не желали зарастать и со временем соединились в один огромный зияющий провал в пустоту. Алкоголь оказался неэффективным лекарством, и весной 1947 года Леслин сказала Роберту, что пыталась покончить с собой. Это стало последней каплей, переполнившей чашу его терпения. Роберт ответил жене, чтобы она позвонила их семейному адвокату и подала документы на развод – в любое время, на любых условиях, какие сочтет нужными. Писатель упаковал дорожную сумку, взял пишущую машинку, кое-какие рабочие бумаги и съехал жить в гостиницу. 20 июня документы были оформлены, но на развод Леслин подала только в августе. Ей не нужен был развод, ей нужна была поддержка, которой она не могла найти. На все попытки восстановления отношений Хайнлайн ответил ей: «Нет».

Наличность и ценные бумаги супруги поделили поровну. Боб оставил Леслин дом ($~10 000) и забрал себе машину ($~500). Взамен Леслин отказывалась от алиментов и всех прав на литературные произведения, написанные до 1947 года. Это было нетрудное решение – все основные публикации под именем Хайнлайна, Макдональда и Сандерса были сделаны в журнале «Astounding», и все права на них принадлежали его издателям, компании «Street&Smith». А издательство сидело на них, как собака на сене, и наотрез отказывалось уступать кому-либо права на перепечатку. Так что Хайнлайн не мог заработать на них ни цента. Неофициально Хайнлайн обязался выплачивать Леслин $40 ежемесячно.

Боб несколько дней занимался разборкой своего огромного архива. Ему помогала Вирджиния Герстенфильд, она бросила все свои дела и прибыла «для поддержки». Вирджиния относила мешки с бумагами к мусоросжигательной печи и скармливала огню письма и черновики, которые в данный момент не представляли для Хайнлайна никакой ценности. Она и думать не могла, что полвека спустя уцелевшие листы она сама будет готовить к печати – в виде томиков в коричневом кожаном переплете с золотым тиснением.

Жизнь в гостинице была писателю не по карману, поэтому Хайнлайн погрузил остатки имущества в машину и скитался по пригородным мотелям (по закону он не мог задерживаться ни в одном из них более пяти дней). Вирджиния не могла сопровождать его. Супругам давался год до окончательного утверждения развод, то есть с точки зрения закона Боб и Леслин все еще оставались супругами, а адюльтер карался тюремным заключением. По этой причине Хайнлайн на год прервал или ограничил контакты с друзьями и знакомыми, он не упоминал имени Вирджинии даже в письмах к близким друзьям. Любой слух, помимо риска угодить в тюрьму, мог поставить крест на его писательской карьере в «Scribner’s». Боб всерьез учитывал возможность того, что Леслин наймет детектива проследить за супругом и получит хороший рычаг давления на него.

Чуть медленнее, но мотели тоже истощали активы писателя. Хайнлайн пытался подправить свое финансовое положение литературным трудом, но из редакций непрерывным потоком шли одни отказы. «Saturday Evening Post» вообще дал понять, что не испытывает энтузиазма по поводу дальнейшего сотрудничества. Наконец, в середине июля журнал «Colliers» опубликовал статью «Космический флот», написанную Хайнлайном совместно с Ланингом. На долю Хайнлайна пришлось $562,50. Все-таки глянцевые журналы были писательским эльдорадо, и Хайнлайн не зря рвался туда всеми силами. Полученный гонорар Боб вложил в крошечный трейлер. «Думаю, в прежней жизни он был коробкой из-под фортепиано, – вспоминал Хайнлайн. – На самом деле это был прицеп для поездки на рыбалку, а не настоящий домик на колесах, но это было максимумом того, что мы могли позволить себе в то время». Хайнлайн отвез свой новый дом в трейлерный парк в тридцати милях от города и стал ждать суда.