— Долго думают, — почему-то шёпотом проговорил особист, — сейчас они свяжутся со Ставкой, с штабом флота. Там им, понятно, накрутят яйца, что Москва одна, и это столица, а не какой-то там ПКР.
— Нет, — покачал головой Геннадьич, — не будут они выходить дальней связью. Должны понимать — вмиг запеленгуют. А мы пока не давали никаких поводов думать, что слили в эфир их координаты. Если они, конечно, внимательно прослушивают частоты.
Приёмный канал по-прежнему стоял на «громкой». Динамик издал щелчок — на том конце включились на передачу. Коротко хрипнуло:
— Принято. Ждём геликоптер.
Сигнальщики уже видели их.
Атакующие эскадрильи успели рассыпаться, перестраиваясь фронтом, явно собираясь зайти с разных ракурсов… что ещё немного отсрочило неизбежную стычку.
Медлительные, особенно на расстоянии, винто-поршневые монопланы казались совершенно неубедительными как угроза. Что, конечно, в доле своей было иллюзией. Те же две спаренные АК-725 для этого времени, конечно, хороши, но… любой прорвавшийся истребитель даже своим пушечно-пулемётным огнём, стегани по «тонким» из алюминиево-магниевых сплавов надстройкам крейсера — неприятностей не оберёшься. Ато и полыхнёт, как бумага.
Им всё же дали «отбой».
Практически миновав формулярную минимальную дальность действия ЗРК «Шторм» — семь километров, самолёты вдруг начали отворачивать.
Угроза ещё оставалась. Потому что неизбежной инерцией воздушного маневрирования дистанция успела сократиться до пяти, а некоторые машины оказались и вовсе в трёх километрах от корабля. Однако там наверху в кабинах истребителей и бомбардировщиков народ сидел серьёзный. Никто дурака валять не стал — получив приказ «прекратить атаку», лётчики постарались выдерживать курс, не пересекающийся с недавней целью, обходя стороной.
Всё равно провожаемые стволами орудий.
Ва-банк
— Аларм, — ровно и негромко произнёс капитан 1-го ранга.
Слишком уж ровно для термина изначально несущего в себе сигнал чрезвычайности. Тем более что спокойствия не было и в помине — брошенное следом особисту: «Ко мне в каюту!» прозвучало резко, в приказном тоне, чего между ними не водилось.
На деле же ощущение утекающего времени продолжало давить, и кэпу попросту было не до сложившихся порядков.
В голове зрело текущей дилеммой:
«Времени у нас час — договорённость отсрочки. И мне нужен этот час! На организацию. Лететь…».
Он даже приостановился, мысленно споткнувшись на этом «лететь»… и следующий за ним по пятам полковник в свою очередь чуть не налетел сзади.
Решение кому отправляться на встречу вытекало из простой и бесстрастной очевидности:
"Мне! Никто другой, кроме меня не обладает достаточным пониманием ситуации! Я не могу допустить, чтобы тот же особист по незнанию и неподготовленности прожопил всё в самом начале. Когда все будут на ножах, подозревая в каждом оброненном по неосторожности слове подвох и засаду. Тем паче, целый командир корабля на переговорах это аргумент от первого лица! Пренебрегать которым в нашем далеко неоднозначном положении было бы неправильно.