Выход на «Бис»

— Готовлюсь к худшему. Кстати глядя на нашего заместителя по политической части.

— А что с ним?

— Переговоры я вёл почитай в одиночку. Замполит никак не помогал и… похоже уже зарабатывал себе очки. Но да пёс с ним, — Геннадьич тяжко вздохнул, махнув рукой, мол, потом…

Устраивать долгие посиделки он не собирался, налив «по третьей», категорически призвал закругляться:

— Всё, бар закрыт.

Ему неимоверно хотелось спать.

Вырубился как никогда. Не слыша, как шебуршал послед в каюте вестовой, запоздало наводя порядок, впотьмах, балбес, грохотом уронив стул; не услышав громкого боя тревоги, что зашлась спустя час, и как разрядили РВУ…

Не сюрпризы

Место «Кондора» в походном ордере определялось согласно оперативной необходимости и его прямым назначением корабля противолодочной обороны — дистанцируясь впереди по курсу кильватерной колонны.

Сейчас, в режиме «ухо востро», ключевыми боевыми расчётами были посты РЛС и ГАС. Операторы гидроакустической станции «Орион» «прощупывали» море на уверенную десятку миль. В целом ориентируясь поиском на курсовые углы — эскадра держала пусть и экономическую, но достаточно приличную скорость хода, исключавшую возможность какого-либо преследования вражеской субмариной даже в надводном положении.

В связи с этим, однако, условия акустического сканирования были далеки от благоприятных, приходилось старательно отсеивать шумы своих винтов, винтов мателотов, фоновый шум неспокойного взбаламученного океана.

Всю поступающую информацию тщательно обрабатывали в БИУС.

В 00:23 акустики уловили слабый сигнал. Погодя взяв на чёткое (чуткое) сопровождение импульсы работы чьей-то двигательной установки. А через двадцать минут предоставили ориентировочную классификацию — «кусты» [108] уже «вкусили» германский дизель (дизеля, и особенно дизеля субмарин времён войны имели не то чтобы свой характерный акустический почерк, они попросту грохотали).

Обнаружение «надводной малоразмерной цели» подтвердили и с поста навигационной РЛС. Определили точный пеленг и удаление — в пределах семи миль.

Ребята ещё толком не перестроились с высоких боевых характеристик торпед «времён противостояния с НАТО», и поспешили забить тревогу.

Управлявший кораблём старпом на возможность вражеской торпедной атаки, в сложившихся условиях, смотрел скептически: разделяющая дистанция, волнение на море… соединение советских кораблей попросту проследует мимо, быстро и беспрепятственно разрывая контакт. Всех неприятностей, что могла доставить неизвестная субмарина, это сообщить (кому следует) о зафиксированных акустических шумах некоего быстроходного, очевидно боевого отряда, проследовавшего таким-то курсом, с такой-то скоростью, таким-то составом.

— Передайте на флагман, — кавторанг набросал краткое сообщение для сигнальной вахты.

Погружённая в ночь эскадра томилась радиомолчанием, перекликаясь лишь скупыми световыми сигналами: отморгал лаконичный доклад с крейсера… ответом зачастил запрос на уточнения… получив таковые.

Старпом по-прежнему оценивал степень угрозы как минимальную, и возможно готов был отказаться от лишних телодвижений. Однако стоящий за старшего по эскадре командир «Советского Союза» капитан 1-го ранга Иванов Алексей Игнатьевич решил иначе:

Есть враг, есть возможность его уничтожить, есть возможность посмотреть в деле «новеньких».