Перекатываюсь на спину, подставляя Симбе неожиданно светлое паучиное брюшко. Даже на глаз панцирь тут мягче. Паук отчаянно. вырывается. Бьёт меня кривыми хелицерами в руку. Запястье немеет, боль поднимается вверх, к локтю. Ещё немного и не удержу.
— А–а–а-а-а! — Симба, рубит с размаху мне по руке. Полоска жизни сразу проседает наполовину.
— Бля, аккуратнее, долбоёб!
— Сука! Пускай в жопу себе этот меч воткнут, и провернут там! — непонятно, на кого ругается, кореш.
Он отбрасывает оружие в сторону и лупит паука кулаками.
— Нна! Нна! Сдохни, скотина… Нна!
Паук дёргается в моих руках все слабее, видимо, удара достигают цели.
— Готово! — орёт наконец Симба. — Я сделал это!
Я не вижу особой разницы между живым пауком и дохлым. Но Симба, видимо, получил системное сообщение — вот и радуется. Вскакиваю на ноги.
— Время, Симба! У меня две минуты!
Без разговоров он повторяет мой маневр. Грации в падающем друге, как в бегемоте. Жертва успевает выскочить у него из–под пуза, но Симба в прыжке, ловит его за заднюю ногу. Паук отчаянно верещит.
— Иди сюда, сучка… нехер ломаться… сейчас мы с тобой потанцуем… — говорит Симба подтягивая паука к себе. Теперь уже я фыркаю от смеха. Хочется также выкинуть непослушный меч и просто придушить проклятую тварь.
Странно звучит, но мне немного стыдно перед своим оружием. Не его вина, что я сейчас такой нуб и рукожоп. Это честный меч, чтобы не потерять лицо сейчас я должен напоить его кровью. Пусть это будет даже зелёная кровь паука.
Уперев жало в щель хитинового панциря давлю двумя руками. Меч с хрустом, проламывая паучью броню. Наваливаюсь всем телом, вспарываю его вдоль как мясник. В лицо мне брызгает едкая паучья кровь.
Ядовитый паук убит. Тестовое задание выполнено.
1:35… 1:34…
Время ещё есть.
— Эй ты, как там тебя… Бисквитик! Двигай к нам!
Симба удивленно оборачивается и упирается взглядом в буфера Бисквитика. Понимающий подмигивает.
— Я не пойду… я боюсь пауков… — милаха шмыгает носом. После упорной внутренней борьбы, синеглазка делает несколько шагов вперёд. Твою мать! Она даже меч держит, как грабли, словно собирается прогонять с огорода страшного индюка.