В прихожей я наощупь нахожу выключатель и, щурясь от ударившего по глазам света, добираюсь до двери, в которую уже с явным усилием стучат кулаками. Такое рвение неизвестных гостей пугает до дрожи. Раньше я могла позвать Антона, вдвоем ночи кажутся безопаснее, а что теперь?
К глазку я прикладываюсь с большим опасением, но, рассмотрев пришедшего, замираю с распахнутым от удивлением ртом. Дверь снова содрогается под щедрым ударом, и я, запоздало очнувшись, открываю замки.
– Вера! – радостно восклицает Антон и расплывается в странной, слишком щедрой для него улыбке. – Почему не открывала? Я стучу, стучу…
У меня невольно приподнимаются брови в качестве единственного возможного ответа. Слова находятся не сразу, я молча отступаю, когда Антон шагает вперед и с грохотом закрывает за собой дверь.
– Тише ты, – шикаю я. – Люди спят. Ночь на дворе. Наверное…
– Прости, – шепчет Антон виновато и выставляет перед собой руки, как образцовый арестованный. – Случайно.
Я кошусь на него с подозрением, но снова ничего не говорю. Сознание работает с паузами, никак не получается сообразить, что сейчас происходит. К счастью, я натыкаюсь взглядом на телефон, лежащий на тумбе вместе с извещением, и хватаюсь за него как за соломинку.
Время. Я наконец-то узнаю, вечер ли еще или уже ночь.
– Полтретьего!.. – Мое возмущение соразмерно относится как к бесцеремонному визиту Антона, так и к собственному организму, решившему отрубиться без моего на то позволения. – Ты что здесь делаешь так поздно?
В ответ мне достается беспечное пожатие плеч, а затем недовольный вопрос:
– А ты не рада, жена? – Взгляд синих глаз устремляется к тумбе с письмом от суда.
Глава 18
– Антон…
– М? – не спрашивая и не церемонясь он подхватывает извещение и, покрутив то в руках, поднимает на меня тяжелый взгляд. – Получил сегодня приглашение. Обидно, что сообщить мне заранее ты не удосужилась.
– Я говорила тебе, – замечаю я осторожно, продолжая присматриваться к странному поведению Антона. – Давно уже.
Он усмехается.
– Действительно. А как подала заявление на развод, так решила не общаться вообще?
– С чего ты взял? – Я непонимающе хмурюсь и не пытаюсь возразить, когда Антон порывистыми движениями стягивает с себя куртку и снимает ботинки; его качает из стороны в сторону, хотя и не очень заметно. – Ты что, выпил?
– А что, нельзя? – отзывается он язвительным тоном и с нарочитой небрежностью кидает куртку на пуф, а затем двигается вперед, ко мне. – Может, ты запрещаешь?
Неосознанно я отступаю. В полумраке прихожей фигура Антона кажется непривычно крупной и тяжеловесной, давящей. Серьезное, словно ожесточившееся выражение лица настораживает, отчего я, кажется, впервые, испытываю в присутствии мужа что-то похожее на страх перед неизвестностью. Такого Антона я не знаю.