Подари мне семью

– И с Дашей, хочешь сказать, больше не встречаешься?

– Нет. Мне ты нужна. Веришь?

– Нет.

Высекает хрипло, я же ее затыкаю. Запечатываю манящий рот поцелуем и по капле вливаю расплющивающие меня чувства. Дрожу, как сопливый пацан, и не сомневаюсь – сдохну, если сейчас ее отпущу.

Долго потом еще Киру убеждаю. Оглаживаю подушечками пальцев острые выпирающие позвонки. Верность свою подтверждаю – вытряхиваю содержимое телефона. Расслабляюсь только, когда Кира обмякает в моих руках и приникает щекой к груди.

Сам удивляюсь, как сильно втюрился в нее за какие-то две недели. Но то, что к ней испытываю, ни с чем несравнимо. И близко подобного не было. Поэтому и терять страшно. Такое не повторится.

Глава 16

Кира

Митино «дядь Никит» лупит по нервам так сильно, что невидимые струны рвутся с громким хлопком. Грудь заливает серной кислотой. Кажется, прыснувшая в кровь ядовитая субстанция громко потрескивает и начинает разъедать кости.

По крайней мере, внутри образуется пугающая пустота. Только медвежонок и спасает. Выцарапывает меня из этого ужасающего вакуума и заставляет отталкиваться от земли и в несколько шагов преодолевать разделяющие нас метры.

Лохматый. С клюшкой этой проклятой в руке. С блестящими серо-голубыми глазами, в которых отражается неподдельное счастье. Родной.

– Митя, солнышко. Мы ведь договаривались, что ты будешь больше лежать.

– Но я хорошо себя чувствую, мам, – привыкший к ежедневной физической активности, сын, конечно, упрямится, а меня на части растаскивает от беспокойства.

– Тебе нужен покой. Так велел врач.

– Но у меня, правда, ничего не болит, ма. Не могу я весь день валяться и смотреть в потолок.

Сурово поджимает губы Митя. Мне же никак не удается его переспорить, особенно когда Лебедев принимает не мою сторону. Оценив обстановку, Никита придвигается ближе ко мне и наклоняется, чтобы я одна могла слышать то, что он скажет.

– Его ведь не тошнит? Голова не кружится? Не запирай ребенка в четырех стенах.

Трезво рассуждает. А я с трудом призываю бушующий материнский инстинкт замолчать. За все это время медвежонок ни разу не пожаловался на плохое самочувствие или ухудшившийся аппетит. Да и со сном у него все в порядке. Нет у меня оснований, чтобы насильно уложить его в постель.

А тут у родителей свежий воздух. Двор свой. Зелени много.

Выдыхаю гулко. Постепенно усмиряю тревогу. С каким-то недоумением смотрю на Никитины пальцы, обвивающие мое запястье, и не могу понять, отчего по венам растекается поразительное спокойствие. Как будто врач, пока я отвлеклась, вколол какой-то сильнодействующий препарат, и теперь лекарство парализовало мою нервную систему.