Как выяснилось наутро, я была не так далеко от истины, но только на половину и в другую сторону. Утро началось с того, что я услышала сквозь неплотно прикрытую дверь в спальную, недовольное бурчание Глашки. Странно, дружелюбная и жизнерадостная девчонка всегда и всем бывает довольной, прислушавшись, я поняла.
-Ну, надо же, весь ковер в залке у барышни изгваздал! И где только сажи-то взял! У нас уж давно ничего по-черному не топится! Ууу, ирод бессовестный! Вот ужо я все барышне расскажу про тебя! Какой ковер был красивый, а ты его весь уделал! И не смотри так, будто не причем!
Если я правильно поняла, Глашка ругала Фиодора за то, что он испачкал светло-бежевый ковер в гостиной. Да ещё в саже! Это он на кошачьей свиданке так вымазался? Странно... Проскользнувшая в спальную темная фигура подтвердила справедливость обвинений Глашки - мой серый кот, который неустанно холил и лелеял свою шубу, ныне был усеян черными пятнами. Видно, не до конца стряхнул сажу с себя. Наградив кота многообещающим взглядом, после которого он шустро шмыгнул мне под кровать и затих там, изображая подкроватный коврик, вышла из своих комнат и пошла вниз. Пришло утро, а вместе с ним и заботы. После завтрака, выйдя во двор, увидела, что возле консервного цеха собралась вся моя дворня и слушает Оксану, открыв рты. А та что-то рассказывала, экспрессивно размахивая руками.
Как-то вроде мне не по чину стоять там, в толпе, поэтому решила потом заглянуть в молочный цех и узнать, о чем там речь идёт. Что я сделала чуть позднее.
Вот тогда я и поняла, почему так ругалась Глашка.
Глава 32
Оказывается, сегодня ночью соседи наших пьянчуг были разбужены криками на улице.
Поначалу никто особо не обеспокоился, Гаврила с Пронькой гуляли часто, а приняв на грудь соответствующую дозу, приходили в игривое настроение духа и частенько услаждали слух соседей мало-музыкальным исполнением народных хитов, а периодически ещё и похабными частушками. После этого у них наступал минор, они грустили, от этого начинали ругаться, драться, а потом рыдали друг у друга на плече, выясняя кто из них больше друг, другому.
Не раз были биты соседскими мужиками, если уж совсем гулянье набирало глубину и широту. Но сегодня все пошло не по сценарию. И песня была исполнена только одна, потом наступило затишье, прерываемое лишь невнятным бормотанием.
Особо подозрительных соседей это насторожило, но не слишком. Однако вскоре бормотание перешло в громкие испуганные крики, а затем перешедшие в дикий вой, причем вой то приближался, то удалялся. То есть, Гаврила с Пронькой бегали с непонятной целью по кругу и выли. Когда вой уж совсем перешёл в крещендо, соседи не выдержали, высыпали на улицу и во время одного из забегов буяны были изловлены. Вид у них был полубезумный, волосы всклокочены, глаза вытаращены и бешено вращались, у Проньки, как у наиболее слабого, даже были признаки пены у рта.
Мужики все время оглядывались и мелко тряслись, тыкая пальцами в ночь и предлагая селянам самим лицезреть нечистого. При этом они были абсолютно трезвы. По их словам, стоило только их душам развернуться и исполнить всего одно произведение, как рядом, во мраке ночи загорелись дьявольским огнем огромные зелёные глаза и сиплый голос сказал.
-Звали, хлопчики? Так я пришел! Сейчас вместе споём!
Пронька, протрезвев со страху, проблеял.
-Изыди, сатана, мы тебя не звали!
Голос захохотал потусторонним хохотом.
-Так я пришел к вам с теми деньгами, что вам Петруха дал! Проклятые они у него! Теперь я с вами жить буду! И души ваши пить! Кто с Петрухой свяжется - так и будет! Деньги у него проклятые, вот он и раздает всем, чтобы у всех проклятые деньги были, тогда я души их и выпью!
И опять засмеялся демоническим смехом. Мужики начали пятиться подале от нечистого, да ноги у трусоватого Проньки заплелись и он упал навзничь. И тут же что-то прыгнуло ему на грудь и вцепилось острыми когтями в него сквозь худую рубаху.
-Все, - понял Пронька,- пришел мой смертный час, сейчас живьём сердце вырвет и душу выпьет!
Эта мысль неожиданно придала ему сил и резвости, но внезапно поменяла диапазон голоса... Теперь он рванул в забег по кругу, и истерически завывая. Гаврила, глядя на друга, тоже струхнул и тоже отправился в турне по улице, но выл он более низким голосом, а Пронькин вой больше напоминал местами визг.
Изложив это все соседям, мужики упали возле соседского плетня в изнеможении, где и проспали до утра, периодически трясясь, взвизгивая и суча босыми ногами. Говорили, что видали через неделю в деревне вновь Петруху. Да только селяне от него врассыпную убегали, а во главе беглецов неслись наши Гаврила с Пронькой. Кстати, пить они бросили, окончательно и бесповоротно. Говорили, что жена Гаврилы мечтала найти того нечистого и поклониться ему в копыта.
ebooksa