Сотрудники тюремной администрации не имеют права вскрывать почту, касающуюся юридических вопросов, и мой опыт свидетельствует, что они этого не делают. Слишком уж легко заметить, что письма распечатывали.
Куинси знаками дает мне понять, что ответит на интересующий меня вопрос в очередном послании.
То, что, проведя двадцать два года в тюрьме, которая, по идее, должна служить надежной защитой от внешнего мира, Куинси Миллер все еще опасается за свою безопасность, — весьма красноречивый факт. Кита Руссо убили не просто так, а по какой-то серьезной причине. Не Куинси Миллер, а кто-то другой спланировал это преступление, четко и точно осуществил свой план и избежал наказания. Все, что последовало за этим, было продуманной схемой, направленной на то, чтобы подставить другого человека, и в ней были задействованы несколько заговорщиков. Что ж, все это совершили мозговитые люди, кто бы они ни были и где бы сейчас ни находились. Возможно, найти их не удастся, но, если бы я не считал, что мы сумеем доказать невиновность Куинси, я бы сейчас не сидел в помещении для свиданий с заключенными и не разговаривал бы с ним.
Да, те, кто все спланировал и осуществил, все еще на свободе, и Куинси по-прежнему думает о них.
Три часа проходят быстро. За это время мы успеваем поговорить на многие темы: о книгах (Куинси прочитывает две или три в неделю); о тех людях, которых мне уже удалось вызволить (моему собеседнику интересно все, что касается тех, кого наш фонд сумел освободить); о политике (мой клиент читает газеты и журналы и остается в курсе основных событий); о музыке (ему нравятся композиции, написанные в 60-х годах в Детройте и его окрестностях); о системе исправительных учреждений (Куинси очень не нравится, что в ней так мало делается для социальной реабилитации заключенных); наконец, о спорте (у моего клиента в камере есть маленький цветной телевизор, так что он может смотреть в прямом эфире соревнования и матчи — даже по хоккею). Когда охранник стучит в мою дверь, я прощаюсь с Куинси Миллером и обещаю, что вернусь. Мы снова символически соприкасаемся кулаками через прозрачный пластиковый экран, и мой клиент в очередной раз благодарит меня.
Глава 7
«Шевроле-импала», принадлежащий Отису Уокеру, находится на стоянке для сотрудников позади здания хозяйственной службы, которое расположено с краю университетского городка. Фрэнки, припарковавшись неподалеку, ждет. Машина Отиса 2006 года выпуска. Приобрел ее Отис уже с пробегом, а профинансировал покупку какой-то кредитный союз. У Вики есть все данные, которые только возможно было раздобыть. Вторая жена Отиса, Джун, ездит на «Тойоте»-седане, причем автомобиль не в залоге. Шестнадцатилетний сын Отиса и Джун пока не имеет водительских прав.
Вскоре после пяти Отис Уокер выходит из здания в компании двух коллег и направляется к автостоянке. Фрэнки вылезает из своей машины и делает вид, будто проверяет, не проколото ли у него одно из колес. Коллеги Отиса прощаются и идут к своим автомобилям. Сам Отис уже готов открыть переднюю дверь «Импалы» с водительской стороны, когда рядом с ним буквально из ниоткуда вдруг возникает Фрэнки со словами:
— Скажите, мистер Уокер, у вас найдется несколько секунд?
На лице Отиса сразу появляется выражение подозрительности, но Фрэнки — симпатичный чернокожий парень с приятной улыбкой, и к тому же Отис — не первый незнакомец, к кому он подошел.
— Наверное, — отвечает Уокер.
Фрэнки протягивает ему руку и произносит:
— Меня зовут Фрэнки Татум. Я дознаватель, работаю на одного юриста из Саванны.
Теперь подозрительность проступает на лице Отиса более явственно. Он открывает дверцу автомобиля, бросает в салон контейнер из-под ланча, снова захлопывает дверцу и нехотя цедит:
— Ну, дальше?
Фрэнки шутливым жестом поднимает руки, словно сдается, и продолжает:
— Я пришел с миром. Просто пытаюсь раздобыть информацию по одному старому делу.
С белым человеком после таких слов категорически отказались бы разговаривать, но Фрэнки действительно выглядит безобидно.
— Я слушаю, — произносит Отис.
— Уверен, ваша жена рассказывала вам о своем первом муже, Куинси Миллере.