– А вы мне вместо здравствуйте – толщиной попрекаете! Я тоже чаю хочу. Ой, воды нет, я сейчас… А чего касается-то?
– Тебя касается. Здравствуй. Как ребенок?
– Все уже нормально, тьфу-тьфу, температуры вроде как нет, сбили мы жар, и мама с нею посидит, согласилась-таки. И я сразу сюда, на работу.
– Угу, к господину Яблонски под крылышко.
– Да ну вас! – Изольда неожиданно зарделась на негритянский манер, щечки из светло-коричневых стали бурыми, почти черными. – Так что меня касается-то?
– Права должна получить, мотор водить будешь.
– А, это я всегда пожалуйста! А что за мотор? Какая марка?
– Какую купишь, такая и будет. Я только получение прав оплачу. Так, а что ты прибежала, ведь отпущена, как мне доложили из надежных источников, до конца рабочего дня?
– Ай… Сердце опять не на месте, надо все перепроверить, я ведь к таким цифрищам еще не привыкла. Кстати, господин Сигорд, раз уж у нас в фирме дела на мази, так у меня к вам просьба от всех нас. Насчет оргтехники.
– Опять про компьютер?
– Про два компьютера. Один вообще, для всех нас: вас, меня, его, – Изольда указала пальчиком на Яблонски и явно замялась, не зная, как назвать «его» – Яником, как она привыкла звать наедине, или громоздко-официально, господином Яблонски… – Чтобы хранить, распечатывать, тексты набирать, а другой специальный, только и исключительно для бухгалтерии, чтобы к нему никто другой кроме меня не прикасался. У моей подруги на работе поставили американские, так они с тех пор и горя не знают, компьютер им все отчеты сам составляет.
– Хорошо, если сам, так я тогда на живых бухгалтерах большие деньги сэкономлю!
– Не-ет, фигушки, господин Сигорд! Без нас никакой компьютер со «спецификой» не справится, в налоговой наши интересы не отстоит. Живой бухгалтер – это живой и незаменимый бухгалтер. Так как?
– Покупай два, раз надо. Забыл – это из прибыли, или на себестоимость упадет?
– Из прибыли, увы. Но часть все равно сразу из налогов выдернем, нам положено на техническое перевооружение, а остальное за пять лет полностью амортизируем, в том смысле, что постепенно распихаем на себестоимость.
– Угу, примерно въехал. Пять лет. Пять лет еще прожить надо. Надеюсь, что проживем и без зарплаты не останемся. Слушай приказ по личному составу! Гм… И чтобы на курсы автовождения – вы оба! И премия каждому в размере трехмесячного оклада. И сорокапроцентная надбавка к окладу, но премию считать без надбавки. А… считай с надбавкой, чего уж тут. Гуляем сегодня. Все оформить официально, по бумагам.
– Ого!
– Вау-ууу! Уррраааа! Можно, я вас поцелую?
– Можно??? – Нужно!
Специфика, о которой упомянула Изольда, касалась «черной кассы», наличных денег, необходимых Сигорду для продвижения дел: мелких взяток, найма случайной рабочей силы и всякого прочего в этом духе, а дел было много. Видимо, в Президентском дворце, в головах у обитателей его, случилось очередное весеннее обострение: крепко тряхнули городскую и окружные администрации, на предмет коррупции и нерадивости, в результате временно лишились связей и контрактов старые, зарекомендовавшие себя фирмы, десятилетиями сосавшие муниципальные денежки по заказам, а на их места и контракты то и дело попадали случайные людишки. Одной из них и оказалась Сигордова фирма «Дом ремесел», которая получила полугодовой контракт, с весны и до осени, на очистку от мусора четырнадцати городских парковых зон Бабилона. Для Сигорда и его крошечной конторки это был умопомрачительный успех, ибо сумма контракта превысила десять миллионов талеров, а точнее составила десять миллионов двести пятьдесят тысяч талеров! Естественно, что это была не чистая прибыль, далеко не чистая. При определенных обстоятельствах, при плохом развороте дел, расходы по исполнению контракта вообще могли превысить получаемую в перспективе сумму, превратив таким образом ожидаемую прибыль в сокрушительный убыток, поэтому приходилось пошевеливаться… Для Сигорда настала такая горячая пора, что он утратил и сон, и аппетит. Утром, в половину восьмого – большую кружку чаю с сахаром для бодрости, потом на «полевые» работы и в пять часов вечера, во время большого получасового перерыва, который он сам себе установил строжайшим внутренним приказом, – обед в дешевой чебуречной-бистро, что в начале Республиканского проспекта. (Той самой, откуда он упер однажды объедки на закусь, только теперь никто не гонялся за ним с грязной тряпкой наперевес, не выгонял, в тычки, на улицу). Потом работа в конторе до восьми, а то и до девяти. Потом домой и спать, а наутро – цикл повторялся. Но в конторе Сигорд, можно сказать, отдыхал, по сравнению с кошмаром «полевых» работ на объектах: Яблонски и Изольда трудились хорошо, с умом, явно что не из под палки, работали много и усердно, хотя, в отличие от Сигорда, приходили они на рабочее место аж к десяти утра и начинали свой ежедневный трудовой подвиг с болтовни и чаепития.