Всю оставшуюся дорогу до цели я был чрезвычайно занят. У меня нашлось аж целых три жизненно важных дела! Я пытался слушать музыку, что бы не уснуть, не помереть от происходящего с организмом и, самое важное, люто ненавидел Бороду. Вот всей душой. Можно сказать, цель жизни на ближайшие сутки.
Полегче стало только когда мы закончили со всеми пересадками и поехали по прямой. Состав выбрался за «кольцо», народу стало ощутимо меньше. Появились свободные места, чем мы незамедлительно воспользовались. А там уж дело за малым — глаза закрыл и уже спишь под милую колыбельную от каких-то рокеров. В ином состоянии я бы счёл эту песню агрессивной и излишне тяжёлой. В ином, не сегодня.
Сегодня — спать…
***
Как я хорошо уснул-то, даже сны какие-то появились. Но при этом соображаю. А прикольно!
По всему телу возникло отчётливое ощущение, словно бы я стою посреди какой-то землянки. Скорее даже земляной пещеры, огромной норы, вырытой прямо в толще. С потолка свисали коренья и изредка осыпались частички почвы. Высокий потолок, метра три. И холодно, блин, да ещё и сыростью от земли пахнет. Я же в детстве на даче частенько с землёй возился, да и в погреб лазил, потому грех не признать. Блин, давно таких натуралистичных снов не видел. И под ногами-то земля пружинит, как настоящая! Вот только пройти не могу, ноги не пускают. Стою себе, топчусь, как дурак.
В центре комнаты, в паре метров от меня, стоял небольшой столик на треноге. Круглый, словно бы стеклянный, но в мрачной комнате казался непроницаемо чёрным. Треногу я и вовсе едва разобрал. Единственным источником света был небольшой шар на столе, светивший бледно-лиловым, мрачным светом.
Внезапно темнота рядом со столом как-то странно качнулась и я понял, что между мной и мебелью кто-то стоит. Фигура в чёрном. Кошмар с похмелья? Да святое дело!
Одновременно со мной неизвестный тоже заметил моё присутствие.
— Значит, выбор пал на тебя? — чуть хрипло проговорила неясная фигура. — Ладно… главное, чтобы второго рядом не было. Или лучше взять его? Какая удача, оба подойдёте… ладно, на месте решим.
Из-под капюшона на мгновение показалось лицо… в нос ударил запах горелой плоти и я понял, что горит голова того, кто со мной говорит. Вполне буквально, полыхает синим пламенем!
***
Я проснулся от боли, сковавшей левое плечо. Мне на секунду показалось, что голые от плоти костяные пальцы схватили меня и вдавились в кожу!
Но нет. Всего лишь клешня Серёжи.
— Володин, пошли. Наша, — с улыбкой сообщил мне друг, но быстро осёкся. — Ты чего такой зелёный? Мертвеца увидел, что ли?
Я с удовольствием высказал ему в ответ все накипевшие в организме эмоции. Так подробно рассказывал, что аж тётушка, шедшая перед нами, обернулась. Я извинился, обосновав лексику переизбытком чувств и эмоций, на что она, мило улыбаясь, порекомендовала впредь описывать такую речь цитированием Гиляровского. «Как учитель Русского языка со стажем вам говорю!» — гордо заявила она и поспешила прочь, оставив нас на полупустом перроне.
— Какие интересные у нас пошли учителя, а, Володин?
— Ты меня со школы так не величал. С чего вдруг, Борода?
— Прости, перемкнуло. А сам-то?
— А что сам?