Он выбежал из кабинета и так же бегом вернулся, держа в вытянутой руке блокнот в черном переплете. Пролистал несколько страниц. Они были густо испещрены номерами и именами.
– Что это?
– Синьор комиссар, я всегда записываю, кто звонит, чего хочет, точный день и час.
– А зачем?
– На всякий случай. Мало ли что.
– Разве у нас нет автоматического контроля входящих звонков?
– Есть, а только я не доверяю автоматам. Кто знает, что она думает, эта техника! Вот, нашел! Манселла первый раз звонил не далее как десять дней назад. После чего звонил каждый день, пятого дня последний раз. Но в тот день аж три раза. Помню, он нервничал. Велел передать Фацио, чтобы не болтал много по мобильнику.
– А потом?
– Потом больше не звонил. Но потом Фацио спрашивал раза два в день, не меньше, не звонил ли, случайно, Манселла. И всякий раз, когда я говорил нет, он говорил, что, если вдруг позвонит, немедленно соединить с ним, потому что очень сильно важно.
– Спасибо, Катаре, ты мне очень помог.
– Синьор комиссар, позвольте спросить?
– Спрашивай.
– Что с Фацио?
– Ничего. Ерунда, не волнуйся.
Катарелла вышел, изо всех сил стараясь не волноваться.
Как только за ним закрылась дверь, Монтальбано тяжело вздохнул и решил сделать то, чего делать не хотел. Лучше начать с худшего. Он набрал номер доктора Паскуано.
– Доктор на месте?
– Занят.
– Монтальбано это. Позовете его?
– Комиссар, вы меня извините, но не могу. Он с самого утра чернее тучи, всем грубит, и как раз сейчас проводит вскрытие.