Я рожу тебе детей

— Это только его проблемы, — холодно осадил он маму. — И твои, если ты думаешь так же.

— Он все еще надеется, что вы сойдетесь назад, — долдонила мать. Видимо, это разговор слепого с глухонемым. — Ангелина — прекрасная женщина, вы с ней столько лет прожили душа в душу. И то, что ты слишком быстро утешился, найдя молодую любовницу не из нашего круга, очень сильно нас огорчает.

Олег прикрыл глаза. Голос матери терзал его слух. Резал, как бензопила по оголенным нервам.

Они не знали о внуках, что росли без него. И без них тоже — что уж. Они не знали, что девушка, которую он так отчаянно любил, умерла. Олег страшился думать, что было бы, не окажись рядом с его детьми Юли или других родственников. Никита и Лина могли остаться в этом мире совсем одни, а он так и не узнал бы о их существовании.

Он не снимал с себя ответственности за то, что случилось. В конце концов, это была только его жизнь, он по-другому мог вывернуть ее штурвал, однако позволил рулить другим.

— С Линой покончено, — прервал он сетования матери зловещим голосом. — И, если уж вы так волнуетесь, вам следовало бы знать: это не я Лину бросил, это она ушла от меня и подала на развод. А вдруг вам взбредет в голову, что я страдал и убивался, выкиньте эти мысли на помойку: я был неимоверно счастлив, что наконец-то это случилось.

— Вам просто нужно поговорить, — продолжила свой монолог мать. Именно монолог — диалог у них никак не получался, — встретиться. И наконец-то родить ребенка.

Это выстрел в сердце. О подробностях и количестве их с Ангелиной попыток стать родителями они тоже не знают. Велика сила расстояния, когда нет нужды докладывать о каждом шаге. Да и Олег не из тех, что бесконечно жалуются и откровенничают с родителями.

— Мама! — рявкнул он так громко, что у самого уши заложило, но она наконец-то заткнулась. — Если вам приспичило, сами женитесь на Лине, делайте ей ребенка и носите ее на руках. А я женюсь на Лерочке и с ней детей буду рожать, ясно? Мне больше не нужны ни ваша поддержка, ни ваше одобрение. Я и с Лерочкой приехал лишь в знак доброй воли и с надеждой, что вы с годами поняли: я вырос. Мне почти сорок, а не двадцать три. Я не хочу ссориться. Мне дороги семья и поддержка. Но уж если вы так и не научились уважать мой выбор, значит это вам стоит и задуматься, и подрасти.

Олег отключился. Руки дрожали, внутри колотило, как от холода. Они смогли вывести его из равновесия. Но он не собирался ничего доказывать отныне. Он хотел просто жить, дышать, заниматься простыми вещами.

Вчера у него хватило мужества отвезти Лерочку домой, зацеловать ее до беспамятства и уехать. Больше всего на свете ему хотелось остаться. Просто лежать с ней в постели и прижимать к себе. Но он не стал этого делать. Дал возможность ей дышать. Побыть немного наедине с самой собой.

Он разбудил ее чувственность, но давить сейчас — не самый лучший сценарий. Потому что сделать это легко. Ей с ним не тягаться, когда речь заходила о серьезных играх, но Олегу не хотелось играть. Пусть все идет по нарастающей само по себе, а не потому что он подавляет и подчиняет.

Почти ночью он прислал смс. Она ответила. Несколько сладких минут переписки, когда ему казалось: он чувствует биение ее сердца.

Полночи Олег ворочался. Его кидало то в жар, то в холод. Он никак не мог понять, что с ним твориться, но особо и не старался в себе копаться. Постепенно все уляжется и придет в норму. Это просто слишком много событий, за которыми он не успевал, хоть и старался все держать под контролем.

Утром он ждал ее у подъезда. И она не стала спорить — молча скользнула на переднее сиденье и позволила отвезти себя на работу.

— До вечера? — поцеловал он ее в губы и заметил, как вспыхнули ее глаза.

— Да, — кивнула она и поспешила выскочить из машины.

Олег любовался ее походкой. Все изменилось — это он тоже понимал. Но все изменения казались ему очень важными, нужными, своевременными.

Они не обсуждали обед в доме его родителей. Он лишь видел, что Лерочка огорчена.

— Не заморачивайся, — посоветовал Олег, — представь, что побывала на светском ужине и сидела за столом с незнакомыми людьми. Что бы они о тебе ни подумали, значения не имеет. Важно, что о тебе думаю я. Это была всего лишь попытка поставить их в известность. Я не собираюсь скрываться или скрывать тебя. Остальное меня волнует мало, поверь.