Усилием воли я заставила себя развернуться и ввалилась в свою комнату. Прислонилась к двери. Удар собственных кулаков по ней оказался полной неожиданностью, я дёрнулась, подняла руки: кровь стекала с проколотых когтями ладоней, падала на щепки паркета.
В комнате не осталось ничего целого.
Это всё я?
Память неохотно выдала: да, я.
Хорошо, что к Элору не зашла.
Сползла по двери, зажмурившись, стараясь дышать ровно.
Мне не надо входить! Благодаря амулету я могла проникнуть в сознание Сирин Ларн даже так, хотя это и менее надёжный способ, чем близкий контакт.
Главное, не проявить агрессию ментально, не выжечь её сознание, чтобы она никогда-никогда больше не смела прикасаться к Элору!..
Одёрнув себя, снова задышала чаще.
Элор не мой дракон.
Нас ничего не связывает.
Я не вправе осуждать его выбор и мешать его отношениям.
Я Риэль Сирин, я не могу позволить чувствам взять верх над разумом.
Я повторяла это снова и снова: мысленно, шепча онемевшими губами, в воображении выписывая эти слова на белоснежном листе бумаги чернилами.
Снова и снова.
Пока на меня не снизошло относительное спокойствие, и тогда – только тогда! – я потянулась сквозь стену к маячку ментального амулета.
Сирин Ларн спала. В её грёзах светило нежное ясное солнце, был парк, но не дворцовый, а какой-то сказочный, с размытыми границами, гигантскими растениями, звонкой и очень чистой рекой с прыгающими золотыми рыбками.
И в этом саду были все: Сирин Ларн, её мать, смеющаяся Энтария, их отец, её мать. Все улыбались, светились от счастья золотистым ослепительным светом. Мерцало в свете солнца изображение Великого дракона на алтарном камне под открытым ясным небом.
Слишком светло.
Слишком радостно.